Обыкновенный сексизм

Издание W-O-S опубликовало дневник своего редактора Анны Жавнерович, которая рассказала о том, что подверглась домашнему насилию. ФОТО: W-O-S, СОЦСЕТИ

Издание W-O-S опубликовало дневник своего редактора Анны Жавнерович. Анна рассказала, как ее избил сожитель, а полиция на заявление не отреагировала. Приложила фото, похожее на снимки избитой жены Башарова. И приятель Жавнерович, и Марат Башаров лупили по лицу и живого места не оставили.

Последствия избиения Анны.

Фото: СОЦСЕТИ

Другое издание TJ опубликовало колонку своего главного редактора, который упрекнул сайт, давший дневник: пиарятся де на бытовых темах, слова "убивцу" не дали, а вот если бы этот мачо выступил, возможно, девушка не вызвала бы такого сочувствия. И не цитировали бы дневник другие издания. А, соответственно, рейтинг бы так не вырос. В этих словах главного редактора сквозит такая неприкрытая зависть к конкурирующей фирме, что мне стыдно их пересказывать, просто надо ввести вас в курс дела. На колонке, конечно, трафика заработали поменьше, но потом главному редактору пришлось извиниться отдельной заметкой - еще порция кликов в копилку.

Я убеждена, что для этих жалких просмотров и написал главный редактор все эти буквы, потому что вряд ли он понимал, о чем пишет, назвав дневник Анны "памятником женскому сексизму".

Да, "бьет - значит любит" тема бытовая, ибо семейная, а чужая семья потемки, милые бранятся - только тешатся, и вообще нас приучали сор из избы не выносить. Так исторически сложилось. И в наш, казалось бы, просвещенный век, когда и равноправие, и демократия, и толерантность вьются знаменами на всех углах, стоит откровенно рассказать, как муж почём зря лупцует жену, всегда найдется доброжелатель, что объявит: сама виновата. И уже не ради трафика, а так - из любви к искусству.

Так получилось, что насилие в семье стало темой одного из первых моих журналистских материалов. Я познакомилась с Ириной, которая и рассказала, как год за годом жестоко, методично, в запертой квартире на глазах у дочки ее избивал муж. И никто ничего не знал: ни соседи, ни родные. Ирина скрывала, потому что боялась огласки, осуждения, нарушения каких-то дурацких приличий. А главное - боялась остаться одна. Она лежала в больнице с переломами, с вывернутой челюстью, всегда же найдется оправдание: с лестницы упала. И никого не заботило, что с лестницы Ира падала слишком часто. Чем бы все закончилось, неизвестно. Но наконец-то женщина поняла, если не прекратить сейчас, муж ее убъет. Забрала дочь, подала на развод - и начала новую жизнь. Выучилась на юриста, создала общественную организацию помощи женщинам, пострадавшим от домашнего насилия. Куда делся страх остаться одной с ребенком на руках? Снова вышла замуж, родила сына. И жалела только об одном, что не бросила мужа-садюгу после первой же пощечины. Эта история тоже проявление женского сексизма?

Меня судьба Иры потрясла, по молодости написала про нее статьи три. Но, что удивительно, тогда никак не связала Иру с другой женщиной, которая была всегда рядом, всегда на виду. И только сейчас вспомнила и поняла, почему Ирина и Верка не встали в один ряд.

Нашу соседку по частному дому все звали Веркой, даже мы, дети, хотя было ей уже под 60. А мужа ее Петровичем. Когда Петрович выпивал, а выпивал он каждый день, он нещадно лупил Верку ремнем с широкой медной пряжкой. Верка с дикими воплями выбегала со двора. Петрович гнался следом, и пряжка оставляла на ее лице и руках широкие багровые полосы. Забегала к кому-то из соседей в калитку. Ее жалели, укрывали, мужики выходили, чтобы скрутить Петровича. А когда все успокаивалось, я слышала, как взрослые говорят, что устали от этих спектаклей и что Верке вся эта беготня нравится, иначе давно бы ушла от этого изверга. Взрослый сын, который получил квартиру неподалеку, порывался забрать мать. Как-то она даже прожила у него неделю, но потом опять вернулась к своему Петровичу. Мы думали, что погони за Веркой будут вечными, но все закончилось. Однажды Верка с криком выбежала на улицу, но Петрович не гнался за ней. Его вынесли и погрузили в подъехавшую скорую. Больше он не вернулся, и Верка куда-то исчезла. Не знаю точно, что произошло. Взрослые шептались: зарезала. Эта драма - тоже женский сексизм?

Так вот история Верки у меня такого ужаса, как рассказ Ирины, не вызывала. Потому что было в ней все нараспашку, на виду, постоянно и вошло в привычку. Это теперь я понимаю, что разница-то между женщинами небольшая. Обе терпели то, что не должны были. И обе в конце концов нашли выход из этого ада. Только каждая по-своему.

А уйти надо было после первой пощечины.

Так что Анна Жавнерович молодец, что не вышла замуж за своего домашнего тирана, не нарожала с ним детей, не искалечила жизнь себе и им. Молодец, что не стала терпеть. Потому что это не мужской сексизм, а самый настоящий садизм, но мерзкий и трусливый, который выбирает своей мишенью слабых и зависимых от него людей. Так будем давать садисту слово, чтобы оправдаться?

Я не понимаю, как такое можно оправдать.

А рассказывать о таких случаях надо именно потому, что они бытовые. Незаметные, привычные, неудобные. И полиции тоже неинтересные. Говорить, стучать, писать заявления, не дожидаться, пока в полицейской сводке напишут о вас.