Истории первых переселенцев: Как немка Гертруда без лекарств вылечила русскую соседку от туберкулеза

В этом году Зое Васильевне исполнилось 90 лет.

Фото: Иван МАРКОВ

Зоя Иванова вместе с мамой, братом и двумя сестрами прибыла в Гвардейский район из Калининской (теперь Тверской) области, когда ей было 16 лет. Отец девушки погиб еще на Финской, с Великой Отечественной не вернулся старший брат, других взрослых мужчин в семье не было.

Граната от оккупантов

- Наша деревня Дворково была в 18 километрах от Ржева, - рассказывает Зоя Васильевна. - Когда немцы пришли, всех из домов выгнали, и мы ушли жить в землянки. Зима, снега вот такие глубокие! Нас немцы искали, автоматами и винтовками стучали по земле. Потом крышку приоткрыли у нашей землянки, а там мама моя Мария Егоровна, ее сестра, у всех дети с собой, потом дедушка с бабушкой. И нам гранату в землянку кинули. Дедушка самый первый сидел, на лесенке. Он в длинном тулупе был, граната в полах запуталась и взорвалась. Ноги ему перебило. Нас не задело, но мы оглохли, кричим, еще дым этот ядовитый. Когда вылезли, немцы вокруг стоят с автоматами и орут: «Рус, рус!» Дедушку вытащили, и мы взять его даже не могли, он кровью истек. Это мамин отец был, Егор Иванович.

Началась жизнь под оккупантами. А отступая, враги сожгли деревню дотла.

- От домов ничего не осталось – одни ямы. Пошли мы в соседнюю деревню, в Ступино, где мамина сестра жила. А там осталось только пять домов и правление колхоза. Вот в этом правлении нас пять или семь семей разместили. На полу спали, до конца войны в колхозе работали. Мне 13 годов, а я уже наравне со взрослыми. Только двое мужчин в колхозе тогда было - один без двух ног, а другой без руки и без ноги.

Зоя разносила почту, которую получала в поселке Мончалово, что в трех километрах от Ступино.

- Мама мне сумочку тряпочную сшила. Писем совсем мало, газет вообще никаких, одни похоронки. Как принесу - все кричат! Эта работа у меня до обеда, а потом подменяла маму, которая пасла коров и овец. Лошадей не было, пробовали пахать на коровах. Стали их запрягать, обплакались – корова не идет. Вот бык дался, на нем пахали, и боронили.

Вокруг деревни находили множество трупов - русских и немецких.

- По грибы в лес побежим, смотрим - солдат лежит мертвый, уже совсем разложился. А мы даже и внимания не обращали, перешагнем и дальше пойдем – вот насколько привыкли.

Путешествие в холодной теплушке

- У нас не было ни соли, ни сахара, ни хлеба, питались одной травой. А колосок сорвать и домой принести - приходилось раком ползать, чтобы не увидел никто. И вот как-то мама пошла в Ржев за продуктами, а там идет вербовка в бывшую Восточную Пруссию . Мама тут же завербовалась в леспромхоз, и 20 марта 1946 года нас привезли в поселок Тумановка (до 1947 года Гауледен – Ред.). Ехали мы больше недели, в каждом товарном вагоне по несколько семей. Все на полу спали, а посередке стояла железная бочка вместо печки. Остановится поезд где-нибудь и стоит сутки или двое, все пути заняты. Весна еще только наступала, и очень холодно было.

В Гауледене немецкого населения оставалось мало, и переселенцы, конечно, воспользовались пустующими домами.

- Кто приехал с мужчинами, те успели натаскать себе мебели, а нам ни стола, ни стула не досталось. Зато сам дом целый. Спали на панцирных сетках, которые ставили на четыре чурбака. Мы одну комнату заняли вчетвером: мама, я и две мои сестры: Нина и Галя, брат Алексей отдельно поселился.

Потом Ивановы перебрались в мансарду большого здания, где на первом этаже помещался клуб. Но проблемы на новом месте начались буквально сразу.

Лечились столетником, лярдом и медом

- У мамы открылся туберкулез. Поблизости жила немка Гертруда. Она пришла к нам, взяла табуретку, придвинула к маминой кровати, поставила чашку и миску с ложкой. «Больше чтоб никто не трогал! – говорит. – А то заразитесь!» Потом взяла простынь и отгородила кровать, чтобы мы не подходили. Вот эта самая Гертруда маму и вылечила. Возила ее в Калининград к врачам и снимки легких даже делала. Она по-русски, хоть плохо, но говорила, да мы и сами много немецких слов понимали, с оккупации что-то помнили. Что нам полагалось как завербованным – все Гертруде отдали за лечение.

Немка сказала, что матери необходимо сливочное масло. Достать его было делом очень трудным.

- Я, как самая старшая, поехала в Каунас. Садилась на сцепку между вагонами и так добиралась. Сало еще нужно было нутряное, но и его не было. Зато был белый жир – назывался лярд. В сливочное масло добавляли столетник, жир вот этот, мед и этим маму отпаивали. Вылечилась без всяких аптечных лекарств.

Несмотря на пережитые ужасы оккупации, к гражданским немцам Ивановы ненависти не испытывали.

- Жили дружно, потому что понимали, что они такое же мирное население, как и мы. У них тоже погибли многие и многое пропало. С печником немецким общались хорошо. Уважительный мужчина был и работу свою делал добросовестно. Конфликты с немцами иногда были у тех, кто с мужьями приехал. То зеркало у немцев отберут, то еще чего. А нам ничего и не нужно было – лишь бы мама выздоровела.

Вишня в кулечках

После выздоровления Мария Егоровна работала в Тумановке уборщицей, а ее дочь Зоя – в лесу.

- Мужики сосны и ели валили, а мне надо было сучья таскать. Поработала и поняла, что долго так не протяну. Устроилась на насосную станцию в Озерки. Это, по-моему, уже 1948 год был. Тогда же и со своим будущим мужем познакомилась - его звали Петро Пименов. Он тоже оказался с Калининской области, только из другого района. Все бегал встречать меня. Встречал-встречал, вот я и вышла за него.

Со своим будущем мужем Петро Пименовым Зоя познакомилась через два года после переезда в нашу область.

Фото: семейный архив.

Небольшие деньги давали заброшенные немецкие сады.

- Я в свободное время там ходила и собирала вишню. Очень много ее было. Домой приду, книг нарву, кулечков наделаю, по стакану вишни в них насыплю, в корзинку сложу и бегу к поезду продавать. Надо было как-то жить, и маму лечить.

Учила детей стрелять

В Тумановке Пименовы прожили до 1950 года. Когда лесные вырубки рядом закончились, мужу Зои Васильевны пришлось работать все дальше и дальше от дома, иногда отсутствовал целую неделю.

- А в 1949-м у меня сын родился, и я была против этих отлучек, потому что с малым ребенком одна, ни дров, ни чего. Тогда Петро в Гвардейске в военкомат устроился истопником и за лошадьми ухаживать. И в этом военкомате на третьем этаже нам дали комнату. Чуть позже я козу купила – во дворе огромный сарай стоял, там ее и держала. Потом корову с поросятами завела.

В 1953 году на свет появилась дочь. Вскоре Зоя тоже нашла подработку в военкомате, а потом в 1963 году перешла на работу в Дом офицеров.

- Сперва гардеробщицей, потом кассиром в бильярдной, тиром заведовала, детей стрелять учила. В общем, куда отправляли, туда и шла работать. В 2000-м только меня сократили, когда Дом офицеров закрылся.

Зоя Васильевна успела поработать гардеробщицей и кассиром в бильярдной, а потом заведовала тиром.

Фото: семейный архив.

В этом году Зое Васильевне исполнилось 90 лет. Несмотря на тяжелую жизнь, она ни разу не пожалела, что переехала в Калининградскую область. А ее родная деревня в Тверской области так и не была заново отстроена.