Борис Акунин: Анатолий Брусникин и Анна Борисова - это я

Эксперимент, которым я развлекался четыре с половиной года, окончен. Пора подводить итоги. В советские времена для публикации подобных материалов существовала рубрика «Теперь об этом можно рассказать». Можно - рассказываю. По порядку.

Каково это - быть женщиной

Мне давно хотелось начать писать беллетристику как-то по-другому. Вообразить, что я - это не я, а какой-то немного другой или даже совсем другой автор. Но маска «Борис Акунин» приросла ко мне слишком плотно. Увидев на обложке эту фамилию, читатель уже ждал рифмы «розы» - то есть чего-нибудь детективного, в меру познавательного, неизменно игрового. А если я пробовал свернуть немного в сторону и поменять правила игры, читатель возмущался и начинал говорить, что я его обманул: обещал развлекать и гладить, а вместо этого расстроил и ущипнул. Так было, например, с романами «Пелагия и красный петух» или с романом «Ф. М.». Читатель, как и покупатель, всегда прав. Поэтому я решил, что если хочу писать совсем не по-акунински, то и назовусь другим именем. Чтоб никого не разочаровывать. Так возник проект «Авторы» - два виртуальных писателя, не вписывающихся в границы акунинского мира. Издательства по контракту обязывались хранить имя истинного автора в тайне. Первым, точнее, первой выдуманной писательницей стала Анна Борисова. Она написала два маленьких романа и один большой.

Скучен тот писатель, которому не хотелось побыть писательницей. То есть попытаться вообразить: каково это - быть женщиной и смотреть на мир женскими глазами. Я представил себе образованную даму, которая вошла в возраст свободы, когда дети уже подросли, ум созрел, характер сформировался. У нее обеспеченный муж. Она берется за перо частично от скуки (как японские фрейлины эпохи Хэйан), а частично из-за того, что ей хочется поделиться с миром своими чувствами и мыслями, копившимися в течение долгих лет. Книги Анны Борисовой очень мало (если не считать нескольких намеренных аллюзий) похожи на прозу Бориса Акунина. Это не приключенческая и даже не коммерческая литература. С Анной Борисовой я не ставил перед собой задачи добиться рыночного успеха. Мне хотелось попробовать силы в беллетристике, которая подходит к рубежу серьезной литературы. Считайте, что я позавидовал Людмиле Улицкой. (Кстати, мне было приятно, когда она, не зная, кто такая Борисова, написала лестный отзыв про роман «Креативщик».) Стеба с моей стороны никакого не было. Писал я всерьез. «Там…» - это такая экскурсия на тот свет, по версии различных верований. Меня всегда ужасно интересовало - что там, по ту сторону остановки сердца.

Реакция читателей и критиков на роман «Креативщик» удивила. Им примерещился искуситель, бродящий по городу и искушающий людей, в то время как на самом деле это очень простая и сугубо личная история про… Нет, не буду рассказывать. Не догадались - так не догадались. А третий, последний роман Борисовой - большой, писал я его долго. Там сразу несколько тем, которые меня волнуют. Началось же с того, что я посмотрел французский фильм «Бабочка и скафандр».

Публике книги Борисовой не особенно приглянулись - все три суммарно не продали и двухсот тысяч экземпляров (мильонщик Фандорин скривил бы губы и дернул усом). Ну а мне эта авторша нравилась. Славная была тетка. Однако все когда-нибудь кончается. Пришла пора расставаться.

Лицо Анны Борисовой (слева)- это коллаж из портретов Акунина и его жены. Подобным образом сделали и изображение Брусникина (справа). Но здесь в паре с писателем выступил француз, который создавал новый образ

Тихий музейный работник

В данном случае я не ставил себе задачи писать как-то принципиально по-другому или чрезмерно конспирироваться. На задней сторонке первого романа, прямо сверху - двусмысленная рекомендация Б. Акунина («Лучше, чем у Брусникина, у меня вряд ли получится»), прозрачная анаграмма «А. О. Брусникин», узнаваемый архаичный стиль с прибавкой медовухи и т. п.

В содержательном смысле меня, собственно, привлекали две вещи. Во-первых, давно тянуло написать просто исторический роман, без детективной интриги. А во-вторых, решил, что будет интересно взглянуть на историю России с непривычной для меня стороны. Сам я (и Акунин тоже) по образу мыслей - западник и даже космополит. Но мне хотелось попробовать на зуб и противоположное мировидение - «почвенное», славянофильское. У нас ведь чаще всего, если кто-то патриот, так обязательно ненавидит все чужое и трясется от ксенофобии. А мой Брусникин не такой. Он уважает чужое, но любит и ценит свое. В общем, это такой патриотизм, с которым у меня противоречий нет.

Однако основная интрига заключалась в издательско-книготорговом эксперименте. Предположим, есть некий неизвестный писатель, в которого издательство готово серьезно вложиться, потому что твердо верит в перспективность этого автора. Как действовать? Я поговорил на эту тему тет-а-тет с Яном Хелемским, начальником издательства «АСТ». Мне, помнится, польстило, что он сказал, даже не прочитав рукопись первого брусникинского романа: «Я в игре, мне это очень интересно».

Рекламная кампания была дорогущей и агрессивной. Она привела в раздражение литературных критиков, но дело ведь затевалось не для них. По магазинам был разложен миллион брошюр с первой главой романа - это как в супермаркете дают попробовать новый сорт сыра. Люди читали образчик - и покупали мой (то есть брусникинский) «Девятный Спас». Стартовый тираж в 250 тысяч (невероятно нахальный для нового имени) ушел за пару месяцев, полностью окупив затраты на рекламу. Все дальнейшие допечатки пошли в чистый плюс. Сейчас суммарный тираж «Спаса», кажется, составляет тысяч семьсот.

При выпуске второго романа («Герой иного времени») - опять-таки ради чистоты эксперимента - я убедил издательство вообще отказаться от рекламы. Надо было проверить, какой высоты тесто может подняться на дрожжах предыдущего бестселлера. С первого захода, безо всяких билбордов и баннеров, продалось 120 тысяч. Меньше, чем у «Спаса»? Но не в смысле издательской прибыли. А потом тоже были допечатки.

Через неделю выйдет третий роман Брусникина. Он посвящен событиям Крымской ­войны. Поскольку никто этой книжки еще не читал, расскажу про нее чуть подробней. Первоначально я собирался назвать ее «Практическое пособие по конструированию романтического дискурса с последующей его деконструкцией», но потом решил: пусть лучше называется «Беллона». Тоже малопонятно, зато красиво. Там две части, лишь до некоторой степени связанные между собой. Первая - подростковая, очень славная и пушистая: про паруса и пушки, романтическую любовь и мужскую дружбу. Вторая - взрослая. Вероятно, поэтому киноправа на первый том были куплены еще на стадии рукописи, а второй вряд ли когда-нибудь будет экранизирован.

«Комсомолка» первой раскрыла тайну Анатолия Брусникина. Заметку от 28 февраля 2008 года читайте на сайте.

Блог автора - borisakunin.livejournal.com