Слово о Сталине

Когда мне было шесть лет, я записал в блокноте адрес, по которому мы поначалу проживали в Одессе.

Жили мы на улице имени Патриса Лумумбы. Я тогда о борце за независимость Африки ничего не знал и корявым почерком вывел: «Улица По-Три-Салумумбы», - вероятно, имея в виду, что на этой улице загадочные «салумумбы» встречаются только по трое.

Это был, пожалуй, единственный случай, когда я что-то написал, не задумываясь над смыслом и правильностью написания. Иногда я бы и рад избавиться от довольно обременительной ­гиперответственности за произведенный текст, но не получается.

Я с завистью смотрю на некоторых моих звездных коллег, которые ничтоже сумняшеся выдают тонны реплик в публичное пространство какого-нибудь Твиттера. Они относятся к эпистолярному жанру как к еще одному способу быстрого сиюминутного общения. Отбросив к черту орфографию и пунктуацию, они выигрывают в главном - в скорости. И тут бы я с ними тоже пустился вскачь, тем паче могу писать быстро и грамотно, не сверяясь со словарями, но меня ведь тормозит содержание. Я начинаю думать, насколько это уместно, так ли важна посетившая меня мысль, чтобы сообщать ее миру. Поэтому меня нет в Твиттере, существующие аккаунты под моим именем - самозванцы. И, хотя та невыносимая легкость публичного бытия, в которой купаются отдельные медийные персоны, очень заманчива, мне спокойнее в моем относительном молчании.

Такое уважительное отношение к написанному слову мне привили, безусловно, сначала родители, а затем учителя, с которыми мне очень повезло - как в школе, так и в университете.

В воскресенье у Владимира Познера министр образования сообщил, что готовится новый учебник истории. На вопрос, как будет трактоваться в нем, например фигура Сталина, Ливанов ответил, что он сторонник подбора правильных фактов, а вот учитель в дискуссии с учениками будет оценивать эти факты.

Как я понимаю, будет написано что-то вроде: Сталин много всего построил, в войне победил, страну поднял, освоение космоса начал и репрессировал десять миллионов, а дальше гипотетический учитель начнет полемику с учениками, что важнее, и неизвестно, на чем порешат.

А если детям попадутся не такие отличные педагоги, как мне? Я хочу, чтобы оценка Сталина не зависела от того, повезло ли ученику с учителем, чтобы в этом учебнике аршинными буквами красного цвета еще до перечисления каких-либо фактов было написано, что Сталин был кровавым диктатором, который планомерно и масштабно истреблял свой многонациональный народ, и никакие реальные заслуги не могут искупить его злодейств. И чтобы учитель русского языка привил уважение к каждому написанному в этой характеристике слову.