Красота - странная сила

Британское издание Empire составило свеженький список самых сексуальных актеров и актрис. Наиболее желанная по версии издания актриса - Эмма Уотсон

Ой, а знаете, что меня поразило на прошлой неделе? Голосование за самых сексуальных звезд современности, которое организовали мои коллеги из журнала Empier. Причем поразили не столько сами итоги (не очень-то и шокируют на самом деле), сколько принцип голосования. Англичане выбрали англичан. Так-то! Оставили за бортом ненавистных американцев. Вот это чувство солидарности! Не ожидал я такого даже от этих чопорных и педантичных британцев.

Впрочем, все логично и вполне объяснимо. Свои поддерживают своих. Если бы опрос проводил какой-нибудь немецкий журнал, лидирующие позиции заняла бы Хайди Клум или Клаудиа Шиффер, уроженки Германии. Во Франции самой сексуальной признали бы (и признают!) Марион Котийяр или, скажем, Одри Тату. В Испании хит-парад раз за разом возглавляет Пенелопа Крус. И только в России никто не восхищается нашими соотечественницами. Точнее, так: восхищаются, но упорно про них забывают. Не верите? А давайте проведем эксперимент. Спросите у вашего коллеги, друга или подруги - в общем, любого, кто сейчас находится рядом: кто, по мнению вашего собеседника, является самой желанной барышней на Земле? Голову даю вам на отсечение, что в ответах не будет ни одного русского имени. Даже про нашу землячку Ирину Шейк вряд ли кто-то вспомнит. Все больше «ихние» Анджелины да Памелы. При этом мы гордо, регулярно и безапелляционно заявляем, что «наши» - самые-самые, пьем за женщин и за любовь к ним. И пусть хоть кто-то попытается возразить, что это не так.

Ладно, мы не любим отечественный шоу-бизнес и все, что с ним связано. Вернее, мы не любим отстойные песенки, но при этом активно их слушаем. Мы ненавидим пошлость, а вместе с тем тупо ржем над сальными шутками. Нас бесит отечественный автопром, однако мы активно поддерживаем его своими приобретениями и вложениями. Мы обожаем наших женщин и невероятным образом о них забываем при самой первой возможности. Про мужиков, кстати, тоже. И этот парадокс меня тяготит.