Жизнь без Луганска

Алина Смелая, покинувшая родной город, спасая семью от обстрелов, пытается объяснить, почему так хочет вернуться

Фото: РИА Новости

Если бы меня спросили еще год назад, люблю ли я Луганск, не сомневаюсь, что у меня нашлись бы претензии к городу. Но сейчас больше всего на свете я хочу вернуться в ту, годичной давности, жизнь, вернуться в свой дом, к своим друзьям, к своему саду.

Мы выжили в войне, смогли выбраться живыми и надо начинать жить дальше, но как?

В Крыму, где я сейчас, моя маленькая луганская диаспора. Нас тянет друг к другу, мы знаем, что такое укладывать своих детей спать под звуки артобстрелов, что такое не иметь связи с близкими несколько дней. Мы, уцелевшие, стали ценить друг друга больше.

Отдыхающие хвастаются друг перед другом загаром. А мы с жадностью выспрашиваем, есть ли какие новости о близких людях, которые остались дома. Я никого не осуждаю, да и не за что, ведь я сама была такой еще прошлым летом.

С Луганском нет связи несколько дней. Несколько дней назад я смогла дозвониться соседке. У нее во дворике есть дореволюционный глубокий и сырой погреб, но она с 79-летней мамой, дочерью и двумя внуками сидела в мергельном домишке, потому что уже устала бегать в погреб и обратно. Моя свекровь с мужем спят в подвале под гаражом. Они обустроили там комнатку из раскладушки и матраца. Муж одной подруги ночует в своем разрушенном снарядами доме. А другой выезжает раз в день за город, чтобы поймать сеть и позвонить жене и четверым детям. Кто еще сможет нас понять так, как мы понимаем друг друга? Подруга передала мужу адрес моих родных, он обещал заехать, узнать, живы ли. И таких просьб много. Только мало остается тех, к кому можно обратиться с ними.

Мы не 20-летние мажоры, мы годами строили свой бизнес и дома и за какие-то несколько месяцев этого лишились. Луганск не был идеальным городом, но он не был и Помпеей, достойной погребения. Мажоры и коррумпированные чиновники покинули город первыми. Им не о чем беспокоиться, деньги на счетах и квартиры в Москве и Крыму защитят их от неопределенного будущего, по крайней мере, на какое-то время. Я не была лично знакома с погибшим прокурором Андреем Ревой. Но видела его в городе. 39-летний прокурор ездил на машине на Мерседесе S-класса за 180 000 $ и ни капельки не стеснялся этого, а совсем наоборот. Зачем он вернулся в Краснодон, неизвестно.

В городе остались не только жители и защитники, но и мародеры. Это жизнь. До того как пропала связь с домом, каждый день поступала информация об ограбленных домах. С кем-то даже сводили счеты – разбивали все, что не могли вынести из дома.

Я запрещаю себе думать о доме. Может, мы ошиблись, надо было продолжать жить на съемной квартире, тогда было бы легко уехать, нас бы ничего не держало. Дом, в котором я знаю каждый кирпичик, каждую половицу. Я помню ту маленькую трещинку на плитке, куда уронила тяжелую тарелку. Каждый сантиметр дома заботливо вымыт моими руками.Могу пройти по дому с закрытыми глазами и без ошибки открыть все двери и нащупать каждый выключатель. Каждый цветочек на клумбах я вырастила сама. Я прожила в своем любимом доме всего 28 месяцев и 16 дней…..

Встречаясь здесь, в Крыму, созваниваясь с теми, кто разъехался по миру, мы пытаемся найти ответы на вопросы, которые мучают нас всех – за что? И как жить дальше?

​Не могу привыкнуть к мысли, что мой дом остался по ту сторону войны и, возможно, не смогу туда вернуться. Я годами выстраивала мир вокруг себя. Образование, работа, дом. У моего ребенка был прекрасный репетитор, мы уже стали друзьями. Она уехала и больше не вернется. Самый лучший тренер тоже уехала. И учительница. И руководители художественной студии в Доме детского творчества. Уехали почти все, кто окружал мою семью… Осталась только Людмила Михайловна Белецкая. Она прекрасный педиатр, главный врач детской областной больницы, спасла жизни многим детям. Она не бросила свою больницу, так же как и несколько ее коллег.

​Мои друзья, я их встречала на протяжении своей жизни и привыкла к тому, что они есть. Даже тут, в Крыму, когда заболел ребенок, я позвонила своим подругам, которые приехали раньше, и мне дали телефон хорошего врача. Кому я позвоню в чужом городе и кто позвонит мне, когда потребуется моя помощь или совет? Мир, который окружал меня, разлетелся на сотни осколков по всему миру. Я готова потратить время на то чтобы его собрать, главное - не потерять Веру. Моя теперь уже 7-летняя дочь первый раз заплакала за все это время. Она сидела на увитом виноградом балконе с видом на море и плакала от тоски по дому и своим игрушкам. И я дрогнула. У меня не нашлось сил на очередное жизнерадостное высказывание, что мы скоро вернемся в Луганск. Я сидела и плакала вместе с ней, потому что я тоже хочу домой. И к своим "игрушкам"...

​Попробуйте представить, что Вы покидаете родной дом. Может быть, навсегда. Представьте, что Вы не будете больше спать на своей удобной кровати, не выпьете утренний чай на своей кухне, бросите свои цветы, любовно выращенные из росточков. Представили? А теперь мысленно открывайте чемодан и начинайте делать выбор, при условии, что Вы ограничены багажником легкового автомобиля (в лучшем случае). Что ценнее - любимый свитер или рисунки ребенка, шуба или собранная за 20 лет коллекция тарелок со всего мира, фотографии или любимые игрушки Вашего ребенка…. Это только кажется, что выбор сделать легко. Но когда перед тобой открытый чемодан, а за окном рвутся снаряды…. Рисунки дочери я забыла, а вот игрушки взяла.

Многие знакомые уехали из Луганска сразу же после бомбежки Областной администрации - первого случая нанесения авиаудара украинской армией по мирным жителям. После этого стало ясно - война началась, жертв будет еще много...

Первые "ласточки" не брали с собой теплые вещи. Бизнеса нет, денег нет, в один момент не заработаешь на самое необходимое, а впереди зима.

​Моя хорошая знакомая уехала в июне налегке с двумя маленькими детьми в Херсон, а муж остался в городе – он сотрудник коммунальных служб и помогал поддерживать порядок в городе. Поселилась Инна у знакомых. На работу она устроиться не может - на руках почти младенец и ребенок постарше. Связи с домом нет, деньги почти закончились. Возможности переслать ей деньги нет и у родителей. Они сидят в подвале в деревеньке под Луганском. Инна плачет и говорит, что последние деньги потратит на дорогу домой… И таких историй тысячи….

Еще в начале лета некоторые из моих знакомых, кто уехал в Киев, были полны радостных надежд на новую жизнь в столице. Я подчеркиваю, это не друзья, а знакомые. Они селились в модных квартирах, ходили по театрам, выставкам, ресторанам. Я была в недоумении. Мы затянули пояса еще с майдановской зимы, бизнес стоял, денежных поступлений не было. А народ продолжал жить по накатанной. И что? Прошло всего лишь два месяца! Знакомые съехали с модных апартаментов в центре в квартиры попроще в спальных районах, оставили надежды пристроиться на «теплые» места в Киеве и стали оглядываться в сторону покинутого дома. Еще в начале активного переселения в столицу я говорила, что Киев не выдержит ни финансово, ни инфрастуктурно. На меня смотрели как на слабоумную. А ведь я не экономический аналитик, но эту ситуацию легко было предвидеть. Никто просто не хотел замечать очевидное. Легче обманываться и продолжать жить, как прежде. А потом оказаться в положении стрекозы из всем известной басни.

Скоро 1 сентября, а в какие школы мы поведем своих детей, пока неизвестно. В чем и с чем мы их поведем, неизвестно тоже. Я уезжала позже всех своих знакомых и взяла с собой и ранец, и форму, но десятки тысяч беженцев их вывезти не смогли. Все, с кем я общаюсь, очень хотят вернуться в свой город, в свои дома. Многим моим друзьям за 40, кому-то за 50, а в это время трудно начинать с нуля. У моей подруги Светы двое взрослых сыновей, внуки и маленькая долгожданная 9-летняя дочь. Они с мужем баловали девочку и ни в чем не отказывали. Света говорила, что надо успеть дать дочке образование и выдать замуж, пока живы. Свете 46 лет, мужу 55. Дом в Луганске разрушен, бизнеса уже нет. Живут пока у знакомых, которые уехали на отдых. Что дальше, не знают…Бизнес давно освоен и в России, и в остатках Украины, найти свободную нишу очень сложно, тем более, когда у тебя полвека за плечами. Можно спорить, что истории известны имена героев, сколотивших состояние и в 60 лет.

Но не все те герои пережили войну.

И не все из нас герои.

А В ЭТО ВРЕМЯ

«Гуманитарная помощь из России будет расцениваться как агрессия и вторжение на Украину»

Об этом безапелляционно заявила постпред США при ООН Саманта Пауэр

Гуманитарная ситуация на Донбассе и Луганщине не просто близка к катастрофической, а уже стала самой настоящей катастрофой. Сотни тысяч людей покинули свои места обитания и стали беженцами, а у многих из тех, кто еще остался в городах этих регионов, нет ни света, ни воды, да и с продовольствием становится все тяжелее. (читайте далее)