Дворец пролетарского писателя

М. Никитская, 6/2. Станция метро «Арбатская».

Фото: Леонид РЕПИН

Быстро привык Алексей Максимович и к подарку большевиков, и к интерьерам в стиле модерн, а о бывшем его хозяине не вспоминал.

А меж тем хозяин этого дома - Степан Павлович Рябушинский - был человеком во многих отношениях замечательным. Их было четверо братьев, и все они - крупные предприниматели: энергичные, смелые, и деньги, казалось, к ним сами текли. Братья впустую их не тратили, хотя щедро давали на всякие благотворительные дела.

У двоих братьев, Степана и Михаила, была одна и та же страсть - любовь к живописи. Степан Павлович, строитель и хозяин этого дома, и вовсе главным делом своей жизни считал собирательство - ради сохранения древнерусской живописи - икон старого письма, как тогда говорили. Да, он оставался одним из совладельцев Банкирского дома братьев Рябушинских. Да, он стал одним из учредителей Товарищества Московского автомобильного завода еще в 1916 году, но страсть к древним иконам перекрывала все. Искал и скупал их с помощью многих гонцов, разосланных по дальним российским весям. Особо полюбившиеся находки коллекционер оставлял себе, но множество других безвозмездно отдавал в храмы, за что был бесконечно поминаем в благодарственных молитвах.

Вскорости коллекция древних икон Степана Рябушинского стала лучшей в Москве. Впрочем, он собирал не только древнюю живопись, но и всякую церковную утварь. Конечно, постепенно он сделался и видным, признанным специалистом, а не просто знатоком, любителем в избранной области: устраивал выставки, которые с большим успехом проходили в Москве. Кроме того, Степан Павлович занимался и сугубо научными исследованиями в любимой области, печатал в научных журналах статьи, посвященные реставрации старых икон, занимался таким тонким делом, как датировка - и здесь преуспел в особенности, уточнив и обозначив ряд ценнейших памятников живописи Древней Руси.

А дом этот, который любил он безмерно, построенный по проекту Ф. О. Шехтеля, пришлось бросить в 1917 году. Хорошо, успел свою бесценную коллекцию передать в Третьяковскую галерею, в Оружейную палату, в другие музеи - и не только московские. Бежал ведь, по существу, а о сокровищах своих, столь кропотливо собираемых, позаботился, чтобы не растащили...

Умер в Италии, в Милане, изгнанником.