Сергей Степашин - о Евгении Примакове: «Говорю ему - это дико, мы дружим, а меня вместо тебя - премьером. Отвечает - Серега, трудись!»

Евгений Примаков (справа) и Сергей Степашин. 1998 год

Фото: фотохроника ТАСС.

- Сергей Вадимович, считаю, мы неправильно сделаем, если - особенно в день 90-летия Евгения Примакова, - пройдем мимо замечательных фактов, которые с ним связаны. И о которых вы еще никому не рассказывали.

- Согласен... Я, кстати, только что возложил венки на его могилу. И сейчас вот еду - в 19 часов мы будем отмечать день рождения Евгения Максимовича в узком кругу его друзей.

- Понятно. Я помню, как он ни в какую не хотел давать интервью «Комсомолке». И вы с ним договорились…

- Мы же дружили, поэтому он пошел мне навстречу.

- Спасибо вам. Я до сих пор помню. Мы с Евгением Примаковым так хорошо поговорили. Потом интервью - небольшое, правда, - опубликовали. Насколько мне известно, вы до последних дней Евгения Макимовича навещали. Ездили к нему.

- Да.

- Вот о чем он думал? Что у него болело - в душе, на сердце? О чем говорил? Тогда как-то я у вас спрашивал. Не принято было рассказывать. А вот сейчас - можете? Какие-то детали необычные.

- Что необычного?

Он был достаточно открыт, что очень нехарактерно для политиков. Говорил и мне, и журналистам - правду, о том, что происходит.

У нас было много встреч - и в 91-м, и в 90-х, когда мы работали вместе в правительстве.

Наверное, больше всего впечатлило, когда мы с ним встретились сначала после его отставки с поста премьера - я же тогда его сменил.

И он как-то философски так посмотрел на меня... А, я, естественно, говорю: «Максимыч, слушай, это дикая история. Мы дружим. И я тебя поменял, тем более, не собирался». Он говорит: «Серега, трудись. Дело не в тебе. Давай делать дело, которое мы начали вместе с тобой».

Конечно, обида осталась. Безусловно. Но он никогда в жизни ее не показывал. А потом, когда я ушел в отставку с премьерского поста, мы через три дня снова с ним встретились. Он говорит: «Ну, что ж, Серега, ты так? Елки-палки! Я думал, ты хоть мой рекорд побьешь!» Я, дескать, восемь месяцев премьером проработал, а ты даже до этого не дотянул. Отвечаю ему: «Максимович, судьба такая».

Потом мы встретились с ним в Госдуме.

- Уже - депутатами.

- Да... Интересная история, я и ее не рассказывал, чтобы на меня депутаты не обижались.

Мы собрались с Евгением Примаковым как-то вечером. Позвонили Черномырдину, он был тоже депутатом Госдумы. Тоже - экс- премьер-министр!

Вечер уже был. Часов восемь, наверное. Я как раз работал по письмам депутатов. Посидели, чайку попили, как говорят в таких случаях. Только не уточняй. Гамов, какой чай.

- Сколько градусов? Не, не буду уточнять.

- Не надо уточнять. Правильно. И, значит, Виктор Степанович говорит: «Женя, ну, - ладно, Серега-то молодой, а мы-то с тобой два старпера куда попали?»

В общем, посмеялись мы, посмеялись...

И через две недели Евгений Максимович ушел в Торгово-промышленную палату, Степашин в Счетную, а Виктор Степанович поехал послом на Украину. Вот так наша депутатская деятельность в Госдуме закончилась.

Я к чему все это говорю? Примаков был человеком с потрясающим чувством юмора. Потрясающим чувством собственного достоинства. Но при этом он никогда никого не унижал. Вот - он умел, как говорится, проявлять власть через вот такое уважение к людям.

Таких людей не предают и не сдают. С ними идут всегда до конца. И сегодня я этих друзей увижу.

- А вы Примакова называли просто Максимычем? А он вас - просто Серега… Как это так?

- Мы с ним, когда познакомились в 91-м году, он был руководителем Службы внешней разведки тогда уже. Я возглавлял Комитет Верховного Совета России по обороне и безопасности. Он попросил меня встретиться с коллективом разведчиков тогда. Тем более, мы писали закон об СВР. Кстати, это наш комитет его готовил.

И после встречи, она была очень интересной, а для меня это вообще событие было, мальчишка я был еще, ты же помнишь! После этого мы зашли с ним в заднюю комнатку. Поговорили об истории, обо всем. Он поспрашивал обо мне. Я-то его знал, естественно, еще, что называется, «с телевизора».

И потом неожиданно мне говорит: слушай, давай на ты? Я говорю, Евгений Максимович, неудобно. Вы мне в отцы годитесь. Он: значит, давай так. На ты! Вот. Я его звал Максимыч, он меня Серега.

- А Черномырдина звали Степаныч?

- Лично я его звал Степаныч. Ты знаешь тоже.

- А вот интересно. Все забывают, что Примаков был изначально журналистом, ведь так?

- Он не просто журналист. Он спецкор «Правды».

Изначально он, вообще-то моряк - заканчивал военно-морское училище в Баку. Мечтал быть офицером флота. Но, к сожалению, по здоровью не сложилось. И потом он неожиданно стал журналистом.

Кстати... Интересный еще вот момент. Когда Борис Николаевич Ельцин предложил ему присвоить звание генерала-лейтенанта, когда его назначили в СВР - Примаков же отказался. Но пошутил: вот если бы вы мне предложили адмирала - это Максимыч мне сам рассказывал. Я, говорит, наверное, согласился бы.

А так стал журналистом. Причем, блестящим. Кто читал его статьи, слышал его в «Международной панораме» на телевидении, думаю, мое мнение разделяют.

Но он был не просто журналистом. Он работал по спецзаданиям. У него были такие встречи, которые не каждому журналисту, не каждому дипломату и не каждому министру доверит ЦК партии.

- Например?

- Например, со всеми руководителями ближневосточных стран, с руководителями курдского повстанческого движения, - со всеми. Причем, он бывал там, где могли, собственно, и убить.

- Евгений Максимович мне почему-то запомнился в очень печальный день... Когда не стало Виктора Степановича Черномырдина. И вот на улице Косыгина - в комплексе правительственных зданий - с ним прощались. В первый день - простой народ. (Большие чиновники пришли на следующий день, когда там все оцепили.) А Примаков - в первый день, с народом. Он уже плохо ходил - передвигался мелкими шажками... Подошел. Потом ему принесли стул. Он сел. Посидел. Он как-то вот всегда отличался… Я тогда не осмелился к нему подойти, потому что такой день. А вот скажите, самые последние встречи? Минуты. Какие были?

- Последняя встреча была буквально за две-три недели до его ухода из этой жизни.

Мы приехали к нему с Володей, моим сыном. Он у Примакова даже советником и помощником числился, когда Максимыч был депутатом. Такие отношения сложились. Он сына потерял рано, поэтому для него внук был - как сын. И к Володе моему он относился примерно так же, наверное.

Сидели, чаю попили. Я начал говорить: «Максимыч, хорошо выглядишь...»

Но, сам подумай, что я еще должен был сказать в этой истории? Он так взял меня за руку, говорит: «Серега, я устал».

И мне потом рассказали, что он отказался от всякого рода лекарств. Спрятался в Барвиху. И ушел в мир иной.

Он не хотел - даже уже тяжело больным, никому быть обузой. Это был сильный человек.

Офицер? Да! Он для меня - офицер. Как бы мы ни говорили, что он из гражданки вышел. Действительно, из гражданки, но для меня он - как офицер. Офицеры должны из этой жизни уходить стоя.

- Сегодня у вас будет встреча близких, друзей и соратников. Я даже догадываюсь, кто там будет. И вы, как всегда, мне об этом не расскажете. Я правильно вас понял?

- Конечно, Саш, это личное. Зачем? Личное должно оставаться личным.

- Спасибо вам и за то, что я впервые сегодня от вас узнал о легендарном Евгении Примакове...

КСТАТИ

Владимир Путин: Это памятник человеку огромного масштаба

Вокруг каменного Евгения Примакова, возникшего на площади перед высоткой министерства иностранных дел, высились каменные глыбы. Каждая из них располагалась чуть на отдалении, не нависала, а как бы числилась в резерве. По замыслу авторов они символизировали главные сферы деятельности Примакова - науку, разведку, работу в МИДе и в правительстве. И к которой он обернется в следующую минуту, тем и будет заниматься. (подробности)