«Бить будем сильно, но аккуратно». Полиции хотят разрешить применять силу на массовых акциях

Митингующим могут разрешить оказывать сопротивление полиции

Фото: Анатолий ЖДАНОВ

Гришин:

– А какое оно может быть мнение редакции? Оно может быть, или за, или против, в общем, как ни вспомнить фильм «Бриллиантовая рука» и шедевральное высказывание персонажа, которого звали Лелик: «Бить буду аккуратно, но сильно». Это передача «Я – против». И сегодня я ваш ведущий, Александр Гришин. А у меня в гостях люди, которые представляют совершенно разные, скажем так, общественные силы. Депутат Госдумы, член Комитета по безопасности и противодействию коррупции Николай Макаров. Правозащитник, директор Института прав человека Валентин Гефтер. И адвокат, полковник милиции в отставке, кандидат юридических наук Евгений Черноусов. Евгений Арсеньевич, я думаю, что вы тоже выскажете свое мнение весомое и профессиональное. Обсуждаем мы сегодня вопрос о том, что Верховный Суд на своем пленуме разрешил полиции и сотрудникам иных правоохранительных органов применять силу при, скажем так, массовых акциях для сохранения общественного порядка. А что, уважаемые господа гости, у нас раньше не разрешалось это делать полиции?

Гефтер:

– Сразу скажем, что пока ничего не разрешили. Это готовится постановление Пленума. Это было только первое слушание. И этот вопрос отложили, это не окончательное решение. Чтобы не запутывать слушателей. Конечно, закон о полиции и другие нормативные акты подзаконные, регламентируют эти вещи. Есть и в Уголовном Кодексе соответствующие статьи, связанные и с насилием со стороны полицейского и должностного лица. И со стороны людей. То есть, такое правовое поле есть. Но оно, вот коллеги скажут, может быть, даже избыточны в некотором смысле и есть противоречие между одними вещами и другими. Моя точка зрения для начала. Потому я не хочу долго говорить, состоит в том, что вообще невозможно единым образом описать все ситуации. Там упоминаются и массовые публичные мероприятия, и контртеррористические операции, и поимка преступника, тем более, если он вооружен. И патрулирование улиц или детских садиков. Вроде бы невинное занятие, и все это не может быть единообразно описано в одном документе. И поэтому большая задача состоит у законодателя, сейчас Николай Иванович нам расскажет, как это все совместить так, чтобы было и гражданам понятно, и полицейским понятно.

Гришин:

– И чтобы злоупотреблений не было.

Черноусов:

– Да. И еще судьям нужно объяснить, которые потом будут эти конфликты, они всегда неминуемы, возможно, рассматривать.

Здесь не надо заблуждений больших. Я не понимаю, почему придают значение, вы правильно сказали, это просто-напросто документ. Не нормативный акт, ни тем более федеральный закон. И вот, как говорится, много шума из ничего.

Гришин:

– Причем, насколько я в курсе, имеющий рекомендательный характер.

Черноусов:

– Это пленум Верховного Суда вдруг решил разъяснить эти вопросы. А я напомню, предыдущий пленум был в Советском Союзе, в 1984 году, который худо или плохо разъяснил необходимую оборону, превышение предела необходимой обороны. Перво-наперво нужно знать, если касается полиции, для них есть основной федеральный закон, закон о полиции. Там все расписано. И если какой-то пункт, часть – полицейский нарушает, он должен быть привлечен к ответственности. К какой, это уже зависит от совершенного правонарушения или преступления.

Гришин:

– Николай Иванович, вы как законодатель, как депутат Госдумы, что вы можете ответить?

Макаров:

– Я вполне согласен с оценкой, которую Евгений Иванович дает. Действительно Верховный Суд своим определением, постановлением пленума Верховного Суда, может определить правильность применения законодательства, то есть формирование судебной практики по тому или иному виду состава преступления. Поэтому он обобщил такую практику и в своем постановлении указал, что действительно сотрудники правоохранительных органов не нарушают закон, применяя силу в целях обеспечения общественного порядка на массовых акциях. Согласно этим позициям должностные лица, находящиеся при исполнении служебных обязанностей вправе совершать действия, сопряженные с причинением вреда или угрозы его применения в целях соблюдения закона. Поэтому он только разъясняет. Законы существовали и закон о полиции. Как было правильно сказано, а также закон федеральный, который мы недавно приняли о собраниях митингах и демонстрациях, шествиях и пикетировании, где четко регламентируется действия органов полиции по применению силы по отношении нарушителей общественного порядка. Только и всего.

Гефтер:

– Я согласен с тем, что вы оба сейчас сказали. Конечно, действия полицейских по принципу, что не разрешено, то запрещено, то есть строго регламентировано, что им можно, должны быть прописаны в тех законах. О которых вы упоминали и подзаконных актах. Но мы тут уже говорим о действиях граждан по отношению к полиции. А граждане по отношению к полиции, это более сложная ситуация. Потому что есть очень разные… И необходимая оборона, это один из элементов их реакции на действия полицейских.

Гришин:

– Есть две составляющие, я бы сказал, уважаемые господа гости. Первая составляющая прозвучала по-моему года полтора назад или два, которую вкратце в органах МВД назвали «Нургалиев разрешил». Помните?

Гефтер:

– Да. Но это слова.

Гришин:

– Значительная часть общества восприняла это, как разрешение оказывать необходимую, по их мнению, самооборону

Гефтер:

– Против незаконного применения силы.

Гришин:

– А у нас законное и незаконное каждый решает в соответствии… А большая часть решается в соответствии с количеством выпитого. Особенно в пятницу. Как же так, я тут хочу самовыразиться, а он мне не дает? Сразу в пятак, и поехали. А второе, я так понимаю, что вот этот вопрос являлся составной частью при рассмотрении вопросов о пределах необходимой самообороны вообще в целом в обществе. Так вот именно. Я так понимаю, что вот это решение, которое готовится, оно не даст возможность гражданам отвечать силой на силу: при задержании сотрудниками полиции, при пресечении каких-то действий. Я правильно это понимаю?

Черноусов:

– Вы правильно сказали про Нургалиева. Я просто не понимаю, что происходит у нас с судебной системой. 29 июня 2012 года было внесено Верховным Судом, этим летом было внесено совершенно другое в отношении полиции. Что граждане имеют право оказывать сопротивление сотрудникам полиции, незаконно применяющим силу. Об этом говорится в проекте постановления пленума. И тут говорится, что граждане имеют право на применение активных мер защиты и против преступных действий должностных лиц, например, защита от заведомо незаконного применения силы со стороны сотрудников правоохранительных органов. Что изменилось летом, то есть появляются в проекте постановления пленума совершенно другая формулировка.

Гефтер:

– Я вам объясню. Когда ситуация произошла, когда из этого проекта стали переходить к окончательному постановлению, МВД стало возражать против этой формулировки. И возражения не сняты. И поэтому отложили сейчас.

Черноусов:

– Я знаю, кто возражает. Я сам полковник милиции. Давайте посмотрим: полиция возражает. А население, почему не возражает, что сейчас изменилась формулировка?

Гефтер:

– Вот мы население, мы возражаем.

Макаров:

– Тут надо иметь в виду одно: при осуществлении массовых мероприятий, о которых я говорил, в соответствии с законом о митингах и т.д., если действует полиция в рамках закона, в том числе, если грубо сказать, разгоняет не санкционированный митинг, эти действия абсолютно правомерны. И в этих случаях граждане не имеют право оказывать сопротивление или мешать работникам полиции. Если будут оказывать сопротивление, они уже подпадают под статью соответствующего Уголовного Кодекса. А если имеется в виду, о чем говорили, случаи в отдельных отделах полиции. Когда к гражданам применяют пытки. Или когда просто встречается пьяный работник полиции и начинает приставать, вот здесь имеет право на необходимую оборону, защищая свою жизнь, честь, гражданин. Здесь ему за это не будет. А если при массовых мероприятиях действия работников абсолютно правомерны, не имеют право оказывать сопротивления. Это уже состав преступления.

Гришин:

– Уважаемые радиослушатели, звоните, мы с удовольствием выслушаем ваше мнение о том, какие последствия может вызвать это постановление Верховного Суда, если оно будет принято в таком виде.

Гефтер:

– Я бы хотел возразить Николаю Ивановичу. Я бы тоже был бы очень рад, если бы все это делилось на две ясные позиции. Одно дело при разгонах публичных мероприятий или контртеррористических или что-то еще. А другое дело, когда человека насилуют ни с того, ни с сего, в отделении полиции. Но ведь бывают смешанные ситуации. И вот вам пример. 6 мая при, может быть, правомерным применение некоторой силы полицейскими, одновременно в Интернете были кадры, как полицейский бил уже упавшего человека своим тяжелым ботинком. К счастью, выяснилось, что это не женщина. А похожий на женщину мужчина. Но ведь это, даже если они вели себя неправомерно, эти нарушавшие, это не значит, что к нему можно применять силу.

Черноусов:

– Я с вами согласен. Здесь уже состав преступления может быть у работника полиции – нельзя избивать. Все меры, которые применяются при пресечении преступлений, хотя и не причиняют ущерб, телесные повреждении, считаются правомерными. Но когда он уже не сопротивляется, а лежит, смысла нет, необходимости нет, тут уже состав преступления.

Гефтер:

– Поэтому каждый раз надо разбираться.

Андрей:

– Екатеринбург. Тема у вас интересная. Правильно ваш гость подтвердил, что есть границы применения силы и как оценить, то, что ты давал реальный отпор неправовым действиям. Превышение должностных полномочий является в данном случае? А теперь мой пример: я иду по городу, по своим делам. Собралось массовое мероприятие, людей начинает заметать. Как мне это действие расценивать?

Черноусов:

– Мне проект постановления пленума и сам пленум мне не нужен. И в дальнейшем я им не буду пользоваться. Я смотрю закон о полиции, статья 19, где сказано, что при применении физической силы, сотрудник полиции обязан представиться. Что он сотрудник полиции, о своем намерении применить физическую силу обязан предупредить, дать время, чтобы он выполнил это предупреждение. И только в исключительном случае сотрудник может без предупреждения, когда угрожает жизни опасность. Так вот, я, анализируя и смотря так же, как и другие кадры, вижу, что вот это, которое в законе о полиции, сплошь и рядом нарушается. И поэтому вопрос, я согласен, если с самого начала полицейские нарушают правила, а сейчас пленум говорит, да ничего подобного, это демонстрация силы все спишет. Так вот с этого начинается правовой беспредел.

Гришин:

– Евгений Арсеньевич, а я вам могу сказать, например, вот Валентин Михайлович говорил, что в мае, когда я там был на Болотной, когда 6 мая в полицию полетели бутылки, полетела одна, слава богу, бутылка с коктейлем Молотова, в данной ситуации говорить такому метателю камней или коктейля Молотова: «Здравствуйте, извините, я сержант Петров, я вынужден применить к вам силу, если вы не прекратите свои противоправные действия». Он за это время еще бутылок десять кинет или камней. Здесь надо брать за хибон или…?

Черноусов:

– Для этого есть часть вторая этого закона, где говорится. Что сотрудник полиции имеет право не предупреждать о своем намерении применять физическую силу, специальные средства, если промедление создает непосредственную угрозу жизни и здоровья гражданина. И не так как действует полиция, хватает сплошь и рядом. Хватайте того, задерживайте, кто это метнул. Для этого есть закон об ОРД. Столько там сил и средств задействовано – они там есть в толпе. Почему выдергивать из толпы на всякий случай других, не совершивших правонарушения?

Гефтер:

– Чтобы защищать площадку целиком.

Гришин:

– Проще всего, было бы схватить ближнего.

Гефтер:

– Так и делают. Это нарушение закона.

Гришин:

– Нет, ближнего не хватали. Я стоял и видел. Они ходили клином, цепочкой выбегали, брали именно того, кто убегал, они его догоняли и вытаскивали.

Гефтер:

– Если так, то никто не возражает.

Кирилл:

– Я из Волгограда. Настолько тонкая грань между тем, противоправны ли действия полицейского и все это будет рассматриваться. Прав был гражданин или не прав, который оказал сопротивление. Мне кажется, должно быть проще. Во-первых, должно быть беспрекословное подчинение требованиям полицейского, потому что это должна быть фигура по сути своей…

Гришин:

– А если он вас усаживает на бутылку из-под шампанского? Садиться?

Кирилл:

– В стране должны быть созданы такие условия, при которых полицейский боялся бы нарушить закон. А они сейчас не боятся нарушить закон. Вот и все.

Гефтер:

– Так как же нам вести себя в этой ситуации?

Кирилл:

– Абсурдность происходящего, защититься от полицейского. Должно быть наоборот. На то воля правительства должна быть, чтобы полицейский был защитником, а не наоборот. Правда? нам защищаться от полицейских, это абсурд. Создать такие условия, чтобы им было страшно нарушить закон. Тогда мы не будем от них защищаться.

Черноусов:

– Я могу сказать, что в идеале этого нет нигде. В западных странах тоже нарушаются. Это маниловщина: вот они должны. Мы многие должны.

Гришин:

– И за взятки винтят, кстати говоря.

Черноусов:

– Давайте исходить из реальной ситуации в России: кто есть полицейский.

Алексей:

– Владимир. Каким образом гражданин, давший отпор неправомерным действиям полицейского, сможет доказать, что эти действия полицейский собирался предпринимать, если как выше говорили, посадили на бутылку от шампанского, грубо выражаясь, тут есть какие-то доказательства, человек потерпевший, у него есть травмы? А, если человек не настолько хорошо защищался, что получил травму сотрудник полиции или каких-то других органов, то как этот человек сможет доказать, что у него были намерения совершить какие-то неправомерные действия?

Черноусов:

– Это в каждом конкретном случае надо доказывать. Шаблона не может быть.

Гефтер:

– Расскажу случай: на мою сотрудницу напал человек в пустынной местности. Он потащил ее в кусты, она, обороняясь, применила нож, который у нее был и убила человека. И вот она доказывала с помощью адвоката с помощью конкретного разбора этой ситуации. Так и с полицейским, если вам померещилось, это одно. А если у вас будут, благодаря хорошему знанию законов и честности вашей, доказательства, то я надеюсь, что у вас есть шанс, что вы сможете доказать, хотя очень трудно. Правда, Евгений Алексеевич?

Черноусов:

– Чтобы не создалось впечатления, что я сам полковник полиции, причем не кабинетный. Я не шуршал бумагой. Работал только на улице, это большая разница. Правда, на Западе в два раза оклад больше. У нас все равны: штабисты….

Я на стороне милиции, очень страшно, когда толпа, не знаешь, откуда в тебя бросят камнем. И я понимаю, что если не пресекать эти действия, то будут большие последствия.

Гришин:

– Как я понимаю, этим проектом документа, хотят сказать, что граждане в этих случаях не имеют право оказывать сотрудникам сопротивления с одной стороны. И с другой стороны, как мне кажется, уважаемые гости, разъясните мне такой нюанс: этим же документом, скажем, нанесение травм каких-то, причинение физического вреда людям, которые сопротивляются, сотрудники полиции не будут нести какую-то ответственность за то, что дубинкой сломали руку, допустим, человеку во время какой-то массовой акции. Невозможно будет привлечь сотрудника полиции?

Макаров:

– Нет, это не так. давайте мы объясним слушателям все-таки, что речь не идет о: или разрешить сопротивляться гражданам в любом случае, как им только надумается и в другом случае бить их, когда захотят. Позиция Верховного Суда в данном случае, не они главные, но они трактуют: равные ситуации. Когда граждане сопротивляются насилию других граждан, когда необходимая самооборона и т.д. И когда граждане вступают во взаимодействие с полицейскими, которые уполномочены применять силу в рамках закона. Это разные ситуации. Поэтому нельзя все свести к одному знаменателю. Вот как прописать, как следует ситуацию гражданин-полицейский. Это, правда, не просто. Потому что здесь нужно между Сциллой и Харибдой, вот этих двух разрешений – делай, что хочешь. И поэтому, будь это массовая акция, будь это другие ситуации, по-разному можно относиться, с разной степенью ответственности, но не может быть крайних случаев. Все – или ничего.

Гришин:

– Понятно, вопрос только в том, найдется ли у нас Одиссей, который так между Сциллой и Харибдой поведет корабли?

Черноусов:

– Я напомню. Простая вещь: идете на мероприятие, пожалуйста, идите, не нарушайте закона. И никаких проблем не будет – уверяю вас, потому что среди полицейских сейчас, извините, нет дураков, они не будут брать невиновного. Но они все-таки стараются брать виновных из толпы.

Гришин:

– Не раз и не два присутствовал на разного рода массовых акциях, не только в нашей стране, допустим, в той же самой Киргизии, два года назад, таким хорошим жарким летом, которое еще подогревалось пожарами, хороший совет. Но даже 6 мая я видел совершенно интеллигентных, вроде бы, бабушек уже по возрасту, которые просто в стадии… Они зверели. Это совет, когда ты идешь, что называется, на митинг, на акцию, и ты чувствуешь себя: я человек, у меня мозги, интеллект. А вот когда там начинается, это все.

Черноусов:

– Я в Уголовном Кодексе не видел исключения для бабушек, дедушек, для каких-то рыжих. Закон один для всех. Соблюдайте все закон. Все, точка.

Гришин:

– Но в отношении женщин и детей есть определенные ограничения при применении спецсредств.

Гефтер:

– Давайте возьмем пример с не очень законопослушных. Но все-таки воспитанных в другой обстановке, допустим, американских протестантов на Уолл-Стрит. Когда они очень не согласны были с разгоном, но они не сопротивлялись. Они сели на землю, они уходили, но никакой силы против полицейских, которые их собирали аккуратненько в фургончик, складывали, они не оказывали. Они знают, что такое все-таки… Вот в этом смысле я понимаю Евгения Арсеньевича.

Гришин:

– Валентин Михайлович. Да там если они руку поднимут на полицейского, их застрелят на месте.

Гефтер:

– Они воспитаны в этой среде. В этой культуре. Это не значит, что нужно быть бараном, когда тебя так по голове лупят, что она сейчас треснет. Но когда тебя все-таки аккуратно, еще раз говорю, устраняют с того места, на котором считают. Ты не должен быть, то все-таки тебе сохранней, тебе, не только закону важно, подчиниться. А потом оспорить, если что-то было. Вот эту культуру мы своим гражданам пока еще никак не можем привить.

Андрей:

– Я хотел бы поинтересоваться: для сотрудников полиции создан закон о полиции, куча нормативных актов, как для ГИБДД, ОРД, для постовой службы. Чем будет определяться степень… гражданин, когда будет применять физическую силу в отношении сотрудника полиции, как он будет оценивать, вот применяет в отношении меня незаконную силу? Это четко будет оговорено или не будет?

Черноусов:

– В этом вся сложность. Почему Верховный Суд, как видите, застрял. Потому что в отличие от того, что вы сказали для полицейского, для граждан гораздо трудней. Потому что им все разрешено, все, что не запрещено, значит надо очень четко запретить. Вот если бы меня спросили, я бы ответил, если есть прямая, непосредственная угроза вашей жизни и здоровью, со стороны не только насильника, но и со стороны полицейского, вы имеете моральное право, а потом и законное право уже, противодействовать ему. Потому что вы сохраняете свою физическую целостность.

Гефтер:

– Но не на митинге.

Черноусов:

– Какая разница, где.

Черноусов:

– Вот это было написано в этом постановлении пленума еще в 1984 году. Ничего не изменилось, когда реальная угроза….

Гришин:

– А если такой угрозы нет, то лучше подчиниться.

Михаил:

– Здравствуйте! Я из Екатеринбурга. Очень кстати ваша тема. Вчера был на матче «Анжи» – «Урал». Заполняемость была всего лишь 26 тысяч. И когда я туда шел, мне было страшно. Я считаю, что милиции необходимо разрешить и узаконить действия, связанные с насилием и действия против толпы должны быть очень жесткие. Потому что в тот момент, когда я там шел, я прекрасно понимал, если сейчас все одновременно шагнут, сделают два шага вперед, то задавят толпу. Это раз. Второе, я считаю, что полиция, это тоже люди. У них тоже есть дети. И никто из них не хочет друг друга бить и сами, прежде всего, страдать. И третье: я считаю, что оказание гражданами действий против полицейского, это дискредитация службы и министр сделал очень неправильное заявление. Это не механизм для урегулирования отношений гражданин – полиция.

Черноусов:

– Я бы поддержал. Потому что граждане должны смотреть на полицейских – там есть и плохие, и хорошие, сейчас, к счастью, больше хороших. Но надо помнить, что эти люди, одна треть из них прошли горячие точки. В горячей точке я был три года. Это самая настоящая война. Никто из гражданских там не был. Поэтому давайте уважать полицейских, потому что они там и жизни оставляли и здоровье. А это граждане забывают. Когда смотрят на полицейского, только абы придраться, указать на какие-то недостатки.

Гришин:

– Мы в перерыве говорили о том, что зачастую, бывают такие случаи, когда сотрудники полиции не выполняют своих должностных обязанностей, и было высказано мной такое мнение, что в нынешней ситуации, когда в ходе реформ, совершение сотрудником полиции преступления, является отягчающим обстоятельством.

Черноусов:

– Не только полиции. Там написано, отягчающие вину обстоятельства в Уголовном Кодексе, все сотрудники органов внутренних дел, совершение умышленного преступления, является отягчающим вину обстоятельством. Почему они прокаженные? Почему не прокуроры, почему не ФСБ?

Макаров:

– Потому что у них есть средства насилия. У прокурора кроме бумажки – нет.

Гефтер:

– Ничего подобного.

Черноусов:

– Потому что напали на МВД. Я все жду, когда будет осужден полицейский вину отягчающий. Чтобы обратился в Конституционный Суд. В Конституции написано: все равны перед законом. Или делайте всех в правоохранители или не делайте никого.

Макаров:

– Конечно, вы правы, Евгений Арсеньевич. Конечно, не может быть так, что у него ограничены права только потому, что он полицейский. Но при разборе ситуации. Когда он превысил должностные полномочия, при насилии, да еще в тягчайшей форме какой-то, суд должен при вынесении своего решения учитывать, что он обладал такими возможностями, которыми простой гражданин не обладает: властью и инструментом насилия.

Гефтер:

– Речь идет о должностных преступлениях.

Гришин:

– После этого многие сотрудники полиции десять раз подумали и предпочтут не заметить правонарушения.

Гефтер:

– Вот именно, что их включили, как отягчающие вину обстоятельства.

Макаров:

– В законе этого нет сейчас.

Черноусов:

– В Уголовном Кодексе РФ включена статья, цитирую: «Совершение сотрудником органов внутренних дел умышленного преступления, является отягчающим вину обстоятельством». Другие: прокуроры, ФСБ и т.д. – нет. Это неправильно. Вот поэтому полицейские сейчас десять раз подумает.

Макаров:

– Наверное, они в сто раз больше и совершают преступлений, их больше численность.

Гришин:

– А для людей все полицейские: и те, кто вовсе не служат.

Черноусов:

– Да сотрудник ДПС тоже называется полицейским. Почему им-то не ввели ответственность?

Гефтер:

– Евгений Алексеевич, мы согласны с вами, что нужно не по принадлежности к ведомству. А по ситуации. Если ты обладаешь средствами насилия, и умышленно сам совершаешь преступления, то это может быть… Я бы это делал по отношению к человеку. Одно дело – убил, когда из ревности задушил. А другое дело, когда сознательно подготовил из ревности и пистолетом выстрелил. Разное же будет. Так и тут.

Константин:

– Ставрополь. Я не считаю себя любителем полиции, как я и не считаю себя полным противником ее же. Был случай, когда полицейский был полностью нужен, он должен был разнять, но он этого просто не делал. Когда спрашиваешь, почему ты этого не делал? Ребята, потому что, не дай бог, на меня подадут в суд, а у меня то-то, то-то и то-то. Был еще случай, когда он там не нужен был. А, как вы говорите, превысил свои полномочия, и потом этих же людей, с которыми он превысил полномочия, судили. Либо делать какую-то запись постоянно, чтобы была в полиции. Видео, аудиозапись, хоть обвешайтесь этими жучками и камерами полностью. И он мог доказать, что он вмешался туда правомерно и что он превысил допустимую защиту. Он мог доказать, что он правильно делал. И чтобы с него – то же самое. Люди могут сопротивляться, иногда это нужно делать.

Черноусов:

– А, может быть, дешевле будет научить, отобрать таких полицейских, которые туда идут по конкурсу и проходят через угольное ушко, тогда это будет легче, чем навесить на каждого видеорегистраторов.

Макаров:

– Кстати, сейчас по этому пути идут – видеокамеры везде. И в дежурных частях, и в кабинетах милиции, и на постах ГАИ и т.д.

Гришин:

– Прошу очень коротко отвечать. Если постановление Верховного Суда выйдет вот в таком виде, в каком оно сейчас существует, это какое-то реальное действие окажет на ситуацию взаимоотношений правоохранительных органов и людей без погон? Или нет? Или это просто сотрясание воздуха?

Макаров:

– Я считаю, что окажет. Постановление выйдет, готово уже. Оно формирует судебную практику. Безусловно, оно должно иметь какое-то превентивное значение для правонарушителей, которые совершают преступления.

Гефтер:

– Думаю, что это далеко не главное.

Черноусов:

– Никакого значения не имеет. Есть закон федеральный.

<<Самые интересные эфиры радио "Комсомольская правда" мы собрали для вас ЗДЕСЬ >>