Почему правда о войне ссорит нас с крымскими татарами?

В первой части публикации говорилось о премьере в Симферополе фильма «Хайтарма», рассказывающего о депортации 1944 года, которая закончилась политическим скандалом. Сегодня - рассказ о том, что думают об этом сами крымские татары.

Список Шиндлера

«Вы не представляете, что это такое - жить с клеймом народа-предателя», - тихо пожаловалась мне перед сеансом одна пожилая женщина. Пересказываю это генеральному директору медиахолдинга ATR Эльзаре Ислямовой.

- А мы себя предателями не считаем! - восклицает она. - Просто нужна была причина, чтобы выселить целый народ. Представьте - население Крыма до войны состояло из крымских татар на 75 - 80 процентов (на самом деле - на 20. - Г. С.). И вдруг на это место заселяют огромное количество людей не самого лучшего сорта - из ссылок и тюрем, без рода и племени, которым нечего было терять. И на протяжении стольких лет им навязывалась одна и та же идеология: что татары - предатели, что это хорошо, что их выселили, очистили Крым. У нас на предприятии работает очень много русских - интернациональный коллектив, и они сами нам рассказывают, что чуть ли не с детского сада проводились целые политвнедрения. Это внушалось на протяжении более 50 лет абсолютно всему населению Советского Союза.

(А по-моему, все было с точностью до наоборот. Я во всяком случае, окончив самый что ни на есть идеологический факультет - журналистики, о существовании крымско-татарского народа узнала только тогда, когда они в конце восьмидесятых вышли на Красную площадь... - Г. С.)

Архивная фотография. Таким Амет-хан Султан был в годы войны.

- Для нас это - как список Шиндлера для евреев. Это рана, которая не затягивается. Ни одна история в фильме не выдумана - к каждой есть архивная справка. Женщина, которая родила в поезде, - это бабушка нашего продюсера, его дядя действительно родился именно 18 мая 1944 года. Таких историй - море. Мы даже снимать обрыдались все. Это всего лишь кино - и то было тяжело. А если представить, что выслали не 1000 человек, как было на съемках, а все 194 тысячи? У нас 3 «Скорые» дежурили на съемочной площадке, мы в больницы вывезли 15 человек.

- Острая реакция российского консула на этот фильм была связана с тем, что вы никак не коснулись темы сотрудничества татар с гитлеровцами, - напомнила я.

- А почему мы должны ее касаться? - удивилась Эльзара. - Мы и не будем. Для нас все воевали на стороне Красной Армии.

Я, честно сказать, от неожиданности глотнула воздух. И выдохнула только через пару часов, когда приехала в Алупку, в музей дважды Героя Советского Союза, лауреата Государственной премии, заслуженного летчика-испытателя СССР Амет-хата Султана, и заведующий, Мустафа Мустафаев, начал перечислять:

- Вот, пожалуйста: 7 Героев Советского Союза, три полных кавалера орденов Славы, руководитель самой крупной подпольной организации, легендарный разведчик, комиссар самого крупного южного соединения партизан Крыма - и все крымские татары!

Если история Второй мировой переписывается здесь в угоду ЭТОМУ клише, то тогда пусть себе переписывается. Страшнее было бы, если б народным кумиром стал герой, который носил не звезды, а свастики.

Белое и черное

Из всех историй, записанных мной в Крыму, история Мустафы Мустафаева, безусловно, самая страшная. В момент массовой высылки 18 мая 1944-го ему было три года.

- Видимо, мама растерялась, взяла с собой в эшелон кружку топленого масла. Я помню только одно - страшно хотелось пить. И я добрался до этой кружки и вместо воды ее выпил. Вы представляете, что со мной случилось? Я все знаю по рассказам сестры. Я был практически мертв - даже глаза не шевелились. На каждом полустанке наряд заглядывал в вагоны: трупы есть? И вот так я был выброшен. Мать успела подбежать и забросить меня обратно в вагон, а сама осталась под пулями автомата... Мы поехали дальше без нее. Какая-то бабушка из соседнего вагона прочитала над Кораном молитву и капельками налила мне в рот воды - и я ожил. В 1968 году одна из моих старших сестер, ее в 1942 году немцы угнали в Австрию, впервые приехала в Крым и всю дорогу меня допытывала: вспомни, где мама осталась, я хоть часовенку поставлю. А я не помню. Помню только, что было жарко и страшно хотелось пить...

Директор музея Амет-хана Султана Мустафа Мустафаев у памятника своему кумиру в Алупке.

Из таких рассказов - о том, как депортированные татары ехали в Узбекистан, как умирали по дороге и как жили там следующие 45 лет, - можно сделать еще один фильм, такой же пронзительный, как и «Хайтарма».

О чем мы тогда с крымскими татарами спорим, если в отношении к самой главной их боли ни у кого никаких противоречий нет? Черное названо черным, а белое - белым.

- Может быть, вам стоит самим осудить ваших коллаборационистов? Вот мы же, русские, осудили армию Власова, - оптимистично предложила я Рустему Умерову, отцу главы бахчисарайской районной администрации. Его депортировали, когда ему было 18 .

- А зачем их осуждать? - искренне удивился он. - Кто-то все равно должен был работать. Война есть война - каждый хотел остаться живым.

- Согласна: крестьянин может работать при любой власти, это не криминал. Преступление - это когда человек нанимается надзирателем или полицейским.

Я была терпелива, а он с высоты своих 87 лет мудр:

- Здесь недалеко был лагерь на открытом месте. С Севастополя туда гнали людей и предлагали: добровольцем пойдет - жить останется. Нет - умрет с голоду. Так и вышло. Так вот, тот, кто умер, он герой или нет?

Жизнь или смерть? Желудок или предательство? Странно не это: то, что, обсуждая последствия войны, все почему-то совершенно забывают о ее причинах. О том, что, если бы ее не было, никто бы никого перед таким адским выбором не ставил. Не морил голодом, не заставлял идти служить в полицию, не депортировал. И не искал спустя почти 70 лет ответов на вопрос: «За что?»

Факт за факт, смерть за смерть

Версия о том, что Сталин этой высылкой отомстил крымским татарам за коллаборационизм во время Второй мировой, долгое время считалась главной. Все относительно: украинцев на стороне Гитлера воевало, например, в несколько раз больше, как и прибалтов, белорусов и грузин. Но переселить всех куда-нибудь в Сибирь было нереально. Показательную высылку маленького народа устроить было проще, хотя какой смысл, если в советской печати эту тему 45 лет старательно обходили молчанием? Одни считают, что Сталин не простил черной неблагодарности - крымские татары же от советской власти даже автономию получили! Другие - что он всего лишь продолжал дело Екатерины Второй и освобождал площадку для дальнейшей экспансии, - греки, например, к коллаборационизму вообще никакого отношения не имели, а большей частью находились в партизанских отрядах, но их тоже выселили. Третьи и вовсе утверждали, что Сталин таким образом спас крымских татар от самосуда, поскольку дел они во время войны повытворяли немало...

- Объяснение надо искать в самой природе советской власти, - ласково направил меня в нужное русло первый заместитель председателя меджлиса крымско-татарского народа Рефат Чубаров. - Меньше всего я готов видеть виновника в том энкавэдисте, который зашел в дом моей матери, хотя могу поименно назвать тех, кто депортировал крымских татар в Судакском регионе, списки есть по каждому селу. Вы хотите знать, был ли в Крыму коллаборационизм? ­Разумеется, был. А чем он был ­обусловлен? Тем, что в 1921 -1923 годах был сильнейший голод, в 1927 - 1928-м - борьба с буржуазным национализмом, в 1937-м - репрессии. Когда у маленького этноса несколько раз за поколение подчищают элиту - это катастрофа. Я думаю, нам еще надо изучать феномен, почему подавляющее большинство людей встало на защиту советской власти?

Боюсь только, на этом пути Рефата Чубарова ждут неожиданные открытия, потому что другой стороне тоже известно все: кто из его сородичей получал зарплату в немецких частях, когда, сколько и за что конкретно? Просто в «дружной семье советских народов» эту деликатную тему предпочитали лишний раз не ворошить. Как теперь выясняется, эта тактика была ошибочной.

Крымско-татарские добровольцы попали даже на обложку пропагандистского немецкого журнала.

ПРОТЕСТНАЯ ЛЮБОВЬ

Вот я вроде уже давно живу, но не настолько, чтобы выслушивать и переживать некоторые истории по второму кругу. Приходится. Ни один из встреченных мною крымских татар не сказал мне прямым текстом: так, мол, и так - мой дед или отец работал на немцев.

Это хорошо. Это значит, процесс героизации коллаборационистов здесь еще не начался. В Эстонии, помнится, в которой двадцать с лишним лет назад я со слезами на глазах записывала похожие истории, поначалу было так же. На вопрос «За что вашу семью репрессировали?» следовал одинаковый ответ: «Ни за что!»

...Теперь своих тогдашних собеседников я регулярно встречаю на слетах эсэсовцев. Стыдиться им больше нечего: за эти годы они получили мощную оправдательную пилюлю - их отцы, оказывается, давая клятву Гитлеру, «боролись с большевизмом», это теперь в чести. Крымским татарам это еще только предстоит узнать.

Ждать осталось недолго. За событиями яростной таллинской весны 2007-го и оскорбительным переносом Бронзового Солдата мы упустили из виду один примечательный факт: торжественное перезахоронение в Бахчисарае самого, пожалуй, известного крымско-татарского коллаборациониста Эдиге Кырымала, останки которого привезли из Мюнхена.

- Этот человек защищал наш народ от репрессий, - объяснил неуверенно, кивая на надгробие, заместитель председателя бахчисарайской администрации Замир Хайбуллаев. - Может, какие-то переговоры вел...

Для справки: Эдиге Кырымал - единственный официально признанный нацистской Германией председатель крымско-татарского центра, заброшенный в Крым в 1942 году, в том числе и для того, чтобы организовать археологическую экспедицию и доказать историческую принадлежность Крыма… Германии. Сам он палачом не был, но иллюзорный энтузиазм крымских татар насчет того, что Гитлер непременно позволит им создать национальное государство, исключительно на его совести, которая тихо дремлет сейчас на бахчисарайском кладбище.

Протестная любовь - вот что отличает подростка от взрослого, а молодое государство - от зрелого.

Кто победил? Кто побежден?

- В коллективной человеческой психологии это называется виктимизацией, - поставил диагноз в интервью крымский политолог Андрей Мальгин, генеральный директор Центрального музея Тавриды. И пояснил:

- Любая нация, особенно новая, должна раскопать в своей истории преступление, которое было против нее совершено и которое способно ее сплотить. Так действовали все начиная с XIX века: венгры, поляки, евреи. Этим не страдали старые нации - французы и англичане. Несвойственно это и русским. Для большинства народов это нормальный вид исторического поведения.

- Вам не кажется странным, что общество сплошь и рядом сотрясают скандалы, связанные с исторической памятью? Почему события 70-летней давности стали для нас всех незаживающей раной?

- Внезапно оказалось, что у нас, у русских, как бы нет ничего, чем мы в реальности могли бы гордиться. Развитием экономики не можем. Прошлым - тоже: самая большая в мире страна была представлена миру как тюрьма народов. Единственное, что осталось, - победа над фашизмом, в которую Советский Союз внес самый существенный вклад. Если сломать этот последний оставшийся стержень, то для существования русской и советской идентичности основы больше не будет. И поэтому мы так болезненно реагируем на попытки пересмотреть итоги Второй мировой войны и саму ее суть.

- Фильм «Хайтарма», который спровоцировал сегодняшний скандал в Крыму, - это попытка самореабилитации татар или наступление на наши позиции? Кто обороняется, а кто наступает?

- Крымские татары переживают сейчас период исторического оптимизма - они вернулись домой. У русских другой психологический фон, который формируется потерей большой родины. Получается, крымские татары полны надежд на будущее, а у славянской части населения надежд не так и много. Поэтому нам может показаться, что они наступают, а им самим кажется, что они всего лишь восстанавливают историческую справедливость. Но если раньше это был марш тысяч людей с криками «Аллах акбар!», ­безоткатные пушки в здании Совмина и отряды вооруженных щитами милиционеров, то сегодня это фильм. Это означает, что конфликт уходит в эстетическую сферу.

Вместо послесловия

Мне другое непонятно: чем дальше от нас война, тем больше мы в ней тонем. Что мы такого недоговорили, что недовыяснили, что вынуждены поднимать эти темы снова и снова? Почему, не сговариваясь, встали в оборону? У меня, например, в Великую Отечественную никто не воевал - в уральском тылу таких семей были тысячи, а когда в центре Таллина сорвали с постамента Бронзового Солдата, я разъярилась так, как никогда в жизни. Я дышать не могла. Я бы навсегда перестала себя уважать, если б не написала то, что тогда написала.

Отчего завелась моя соседка по кабинету Ульяна Скойбеда, когда блогер Михаил Берг через губу пожелал из своей Америки победы Гитлеру, а Леонид Гозман, вторя ему, сравнил СС со СМЕРШем?

Что с российским консулом Андреевым случилось, что он сорвался и наговорил на камеру то, что наговорил?

Ответ на поверхности: и Россию, и русских столько лет задирают, вываливая про войну то одну гадость, то другую, что держаться больше нет сил. Мы отбиваемся - каждый в одиночку и все вместе - и не сдаемся, но сказывается усталость металла: двадцать пять лет беспрестанных нападок, лжи, пошлости, поливания экскрементами того, что было святым для твоих родителей и дедов. Иногда даже кажется, что на фронте было легче - там по крайней мере было понятно, кто свои, а кто враги. А здесь все вроде говорят на одном языке, а внутрь заглянешь - там пропасть.

Нынешний вселенский спектакль рассчитан только на две роли: жертвы и палача - при этом каждый раз для России и русских почему-то свободна бывает только вторая… Французский историк Эрнест Ренан сказал однажды мудрую вещь: «Сообщество может состояться, если оно умеет не только помнить, но и забывать». Первую часть этой формулы мы усвоили хорошо. Второй придется учиться. Причем всем одинаково...