На заборе тоже написано…

фото: Екатерина Цветкова

«O rus!..» - ссылался Александр Пушкин на Горация, после многоточия провозглашая свое «О Русь!». С тех пор их цитируют в паре. Rus по латыни деревня, а Русь и с русского на русский не сразу переведешь. Слишком много значений и оттенков: «Приют спокойствия, трудов и вдохновенья», или «тьфу, деревня!» – как вам угодно. Режиссер Марина Брусникина деревенскую тему освоила вполне. В ее спектаклях и музыкально-поэтических вечерах этот душеспасительный мотив звучит довольно часто, будь то недавняя премьера в РАМТе «Лада, или Радость», или спектакль-долгожитель «Пролетный гусь» в МХТ им. А. П. Чехова. И вот на столичной Малой сцене МХТ очередная «деревенская» премьера – спектакль по одноименной повести Натальи Ключаревой «Деревня дураков».

Герой повести – учитель - отправляется на поиски смысла и счастья в глушь. Но не «цветы, любовь, деревня, праздность» ждут его, а беспросветность, угрюмость, пьянство и дичь во всех прочих отношениях «прелестного уголка». «Первый парень на деревне – а в деревне один дом» (один не развалившийся окончательно) и тот похожий на «желтый» - учитель (Данил Стеклов) учится жить не по книгам, а его «коллега» - молодой священник (Артем Быстров) - не по Книге, ибо не книжный язык требуется, чтобы вразумить местных обитателей. Те скота не держат, сами оскотинились. Орудиями труда работать разучились, ими только громят, или опираются на них в подпитии. Но заняты каждодневно – пьют. И врагов вычисляют. Враждуют и с поселившимися по соседству иностранными волонтерами, ухаживающими за инвалидами и слабоумными нашими соотечественниками. Именно эту, контролируемую «враждебными силами» территорию местные пейзане и прозвали «деревней дураков».

Декорация Николая Симонова в полной мере стала основой спектакля. Принцип ее книжный – черным по белому. Посреди белого страничного пространства сцены сооружен черный забор. На нем - уже белым по черному - артисты пишут мелом название, имя автора, номера страниц повести и отдельные важные для нее слова. На белых стенах мелькают черные точки – знаки препинания спектакля. От тем здесь рябит, их перебор и с перебором: война, любовь, загадочная русская душа, проблемы социума, взросление и старение, историческая правда и правда жизни и еще много запятых и многоточий нашей жизни. Недаром режиссер определила жанр спектакля как наблюдения. А жанр этот весьма вольный, но именно это крошево тем и явлений делает спектакль социально значимым, морально-нравственным, христианско-демократическим. Он, как и его персонажи-учителя, сеет, что ему положено, точно по Некрасову.

Текст без подтекста, в котором нет ни глубин и страстей прозы Виктора Астафьева, Федора Абрамова, Валентина Распутина, ни народной непритворной мудрости Василия Шукшина, ни едкой иронии и сатиры «ГенАцида» Всеволода Бенигсена, облагорожен актерскими работами. В спектакле занято много молодых артистов. На одной сцене с ними – мастера: Евгений и Галина Киндиновы, Нина Гуляева, Евгения Добровольская. Но нет в спектакле, и в том бесспорная заслуга режиссера, разделения на главных и второстепенных лиц. В «Деревне дураков» Марине Брусникиной удалось создать гармоничный ансамбль, оттого-то массовые сцены в нем удались лучше, чем отдельные «картинки с выставки».

Здесь по следам Андрея Платонова («дело есть – жить надо») приходят к выводу, что «дело жизни – сама жизнь»: «Жизнь живу. Серьезное, знаешь, дело. Не выборы… в райсовет». Критика дня сегодняшнего здесь не перехлестывает пределов дозволенного. Критикуют самоочевидное: доносы, визы, угрозы, проверки, скудость пособий (чтобы выжить, здесь вынуждены гнать самогон), ежегодные подтверждения инвалидности (так, лилипутке Лене (Ольга Литвинова) нужно доказывать, что у нее не отросли ноги), поведение «богатых русских» за границей и проч… Пусть темы проговариваются, переливаются из одной в другую, забываясь, но звучат. А это немало.

За забором и песни поют забористые: Татьяну Буланову, Валерия Леонтьева, Александра Иванова (зрители пританцовывают), и, поскольку «красным словцом» повести служит фраза «Я люблю мою Родину, потому что по ней ходят лошади», то звучит «Ямщик, не гони лошадей» на манер траурного марша. Это уже не Русь-тройка, птица-тройка, здесь, как в том анекдоте: «Ша, уже никто никуда не едет». Все кто мог - уехали, а иным ехать некуда, даже таксисту Вове (удачная работа Игоря Хрипунова). «Бежать отсюда без оглядки» - не пугали, но сердечно (с болью в сердце) советовали учителю Мите. Не послушался. Проверил эмпирически. Он, историк, хорошо знал ужасы прошлого, теперь познакомился с настоящим. Без будущего.

«Пойдем в церковь! - Грязно. - Ну, так в кабак! - Уж разве как-нибудь под забором пройти», - гласит народная «мудрость». Здешние «подзаборники» пьяными голосами будут вытягивать припев: «Будет все у нас хорошо». Заезжим учителям вразумить их не удастся. Необучаемы. А соседнюю деревню, ту, в которой «агенты» и «психи», спалят. На фоне белых стен в спектакле будут разбрасывать черный пепел. Черная мошкара (проекция) закружит как над падалью. И забор сгнил, и столбы, и традиционные ценности. В финале забор разберут на доски, на дрова. Останется лишь та его часть, на которой нарисована церковь. Люд в деревне верующий, но их троица – это «пьянство, глупость и злоба». Слова Нагорной проповеди помнят только блаженные: «Любите ненавидящих вас, молитесь за обижающих вас…» - будет твердить оглашенная Настя (Яна Гладких), кружась на пепелище. До того она обнадеживающе рассуждала о том, что, если у человека затронут болезнью интеллект, то у него обостряется душа. Для здешних деревенских обывателей мышление - процесс, требующий физических усилий, но их невежество не прибавило им души. «Без мозгов душе не в чем угнездиться. Нельзя быть с душою без мозгов. Без души и без мозгов—это и без глаз» - но это уже не Ключарева, это Гений - Мих. Мих. Жванецкий.

ГДЕ: МХТ им. А.П. Чехова, Камергерский пер., д. 3 КОГДА: 3, 21 февраля. ЦЕНА БИЛЕТОВ: от 500р. до 1200р.