Питерскому вузу за взятку предложили купить место в списке престижности
В тот ли вуз приведет эта стрелка на асфальте
17 700 рублей – представьте, что за эту сумму можно сделать. Наверное, можно съездить отдохнуть – очень бюджетно, в неплохой отель, за рубеж, в Египет или Турцию, на две недели. Можно на эти деньги ремонт дома сделать. А можно купить место. Где и какое – об этом кандидат педагогических наук, доцент, первый проректор по учебной и методической работе Финансового университета при правительстве РФ Нелли Розина, корреспондент «КП» Наталья Желдак и ведущий Михаил Антонов вели дискуссию в программе «Тема дня: регионы».
Антонов:
– Для того чтобы было понятно, о чем идет речь, предлагаю вначале сюжет, который и даст тему для нашего разговора.
«Предложение, от которого невозможно отказаться. Ректору Санкт-Петербургского госуниверситета на электронную почту пришло письмо. В нем аналитики некоей компании предложили Николаю Карпачеву повысить рейтинг его университета без документов и проверок. И цена вопроса смешная – 17 700 рублей. Оказалось, за рейтинг уже заплатили несколько питерских вузов. За небольшую плату негосударственные институты стали лучше государственных. Наказать аналитиков не получится, ведь плата за рейтинг – это не взятка, а так называемый организационный сбор. Получается, кто больше платит, у того выше статус. И только абитуриенты не знают, что рейтинги липовые, ребята думают, что поступают в лучшие вузы страны. В мировом рейтинге университетов питерский вуз занимает почетное 300-е место. МГУ всего на несколько позиций выше. Международные аналитики за свои услуги денег с вузов не берут, зато учитывают самое важное – научные исследования, инновации и репутацию. Почему только в России составляют липовые рейтинги, обманывают поступающих? Кто ответит за то, что абитуриенты поступают в вузы с высоким рейтингом, но низким уровнем обучения и как вывести на чистую воду грязные технологии рейтингов? На эти вопросы мы ищем ответы в программе «Тема дня» на радио и ТВ «Комсомольская правда».
Антонов:
– Предлагаю о статусных местах для образования поговорить с нашими сегодняшними участниками программы. Здравствуйте. Вот это ведь тоже статус своего рода, да?
Розина:
– Ну для меня это очень сомнительный статус. Вообще серьезные рейтинги проводятся серьезными организациями, о которых тоже должны все знать. Откуда эта организация появилась? Я ни разу не слышала о ней среди серьезных, так сказать, статусных организаций, которые проводят рейтингование вузов.
Антонов:
– Нелли Михайловна, но ведь мы понимаем, что в нашем сюжете задается риторический вопрос – почему в нашей стране рейтинги липовые? Они все липовые или действительно лучше доверять иностранным рейтингам?
Розина:
– Нет, я бы не сказала, что все рейтинги липовые, у нас есть рейтинг Российского союза ректоров, очень серьезный. У нас есть компания «Рейтер», которая хорошо и грамотно проводит рейтингование вузов. Она зачастую работает по отдельным регионам, что правильно, да. Одно дело рейтинг московских вузов, другое дело рейтинг в другом регионе вузов. Есть серьезные организации, которые начинают заниматься этими вопросами, но о них должны знать так же хорошо вузы, как знают о Рособрнадзоре, как знают об ассоциациях работодателей и т.д.
Желдак:
– Но ведь эти рейтинги не столько на вузы направлены, сколько на абитуриентов или на их родителей, которые по ним ориентируются, какой вуз выбрать…Может быть, есть какой-то ресурс, где можно проверить все эти рейтинги?
Розина:
– Я не могу сказать, где единый ресурс, к сожалению, но много лет работая с вопросами приема в вузы, ни разу не встречала бабушек, которые бы верили таким листовкам и рейтингам. Бабушки, которые умеют ухо держать востро, они четко знают, в какие вузы надо поступать. Например, в Москве как ни ребенок-инвалид, он будет пытаться поступать в юридическую академию, финансовый университет, МГИМО и т.д. Они четко знают, что не надо поступать в негосударственные вузы, которые малоизвестны, хотя среди них есть и очень хорошие вузы, с высокими показателями и по науке, и по качеству преподавания. И реклама у них неплохая. Но я не думаю, что бабушки или родители вот так легко клюют на эти моменты.
Антонов:
– У нас на прямой связи Алексей Мавлиев, корреспондент «КП». Алексей, ну что же так Санкт-Петербург отличился-то? Что говорят в околообразовательных и образовательных кругах по этому поводу?
Мавлиев:
– Ну, здесь больше обращают внимания все-таки на рейтинги вузов от мировых агентств, нежели чем от российских…
Антонов:
– Кто обращает внимание? Мы сейчас поднимаем тему родителей – вот они куда смотрят? Они же заходят на наши сайты…
Мавлиев:
– Ну, здесь один из последних нашумевших рейтингов был – это в прошлом году проводился по ЕГЭ, по баллам – и так оказалось, что такие ключевые вузы, как Инжконн, как СПГУ, они в этих рейтингах где-то на 30-40-х местах, потому что маленькие вузы собрали первые места… И ректора вузов тоже говорили о том, что рейтинг неправильный, поскольку у них очень большой университет и понятно, что, допустим, на юридический узкоспециализированный вуз будет конкурс выше, чем, допустим, на ботанический факультет СПГУ.
Антонов:
– Алексей, вот после этой истории сейчас по Санкт-Петербургу не прошел ли слух о том, что вообще надо высшие учебные заведения проверить? Нет ли таких слухов, что начнется проверка в вузах в преддверии очередного конкурса на бора абитуриентов?
Мавлиев:
– Нет, таких слухов нет… СПГУ – они просто дословно процитировали письмо с предложением о взятке от некоей конторы Статэксперт – это федеральная контора, которая предложила им купить там место, а они отказались. Но три университета в Северо-Западе все-таки согласились, но их, видимо, не будут проверять…
Антонов:
– Судьба этой конторы, Алексей, что с ней будет? Вообще она еще существует или, может, ее разогнали и люди уже арестованы?
Мавлиев:
– Нет, ее не разогнали и люди там не арестованы, они проводят не только рейтинги вузов, но и рейтинги лучших кафе, гостиниц, еще чего-то. Это больше такой рекламный ход, поскольку взятка эта официально оформляется как организационный сбор за участие в конкурсе, а потом, якобы, проводится конкурс респондентов на улицах, которые среди этих лауреатов выбирают. То есть, с точки зрения юридической, к ним не подкопаешься.
Антонов:
– Я понял. Спасибо. Алексей Мавлиев, корреспондент» КП» был у нас на прямой связи.
Нелли Михайловна, ну вот контора эта действует… предложение сделано, казалось бы, чего бы не арестовать, не проверить, чем они вообще занимаются?
Розина:
– Арестовать – это круто сказано. Надо посмотреть, какая вообще правовая сторона. Ведь у нас зачастую из какого-то сообщения раздувается бог знает что… надо ж посмотреть, что это было за заявление и какие были представлены документы, на что они были направлены. Я никогда не поверю, что такой колоссальный вуз с такой историей мог, ну, здравомыслящая организация могла предложить в рейтинг за 17 тысяч включить, понимаете.
Антонов:
– Вас смущает, что предложение сделано такому вузу или цена не очень совпадает?
Розина:
– И такому вузу, и по такой цене! Возможно, это был какой-то рекламный трюк. Я не знаю, надо посмотреть, какие договорные отношения были предложены. Вообще, коллеги, это очень такая, может быть, очень своевременно поднятая тема… Я считаю, что две болезни начались в образовании. Это рейтингование постоянное всего и вся – ведь рейтингуются не только вузы, но и программы в них… И еще вторая болезнь, за которую берут деньги, и немалые, – это сертификация. Сертификация нашими организациями, зарубежными организациями, это членство в различного вида ассоциациях, которые на самом деле тоже хороший и рекламный трюк для вуза, и в то же время это все большие деньги…
Антонов:
– Заходишь в коридор, видишь в сертификатах все стены и у тебя сердце замирает. Думаешь – в какое ж место я попал-то, как бы сюда поступить-то?
Розина:
– Да, совершенно верно.
Желдак:
– Мы же очень часто сейчас становимся заложниками вот этих западных влияний. Почему у нас эти рейтинги стали так активно продвигаться? Еще лет пять назад такого не было, а были мировые рейтинги, куда российские вузы практически не попадали, либо попадали на очень низкие места. И в России решили – а чем мы хуже, давайте будем составлять тогда свои собственные рейтинги, чтобы все увидели, что у нас качество образования не уступает, да. И уже специалисты многие высказывались и признавали, что рейтинг – это та же политика, чем выше ты в рейтинге, тем твой вуз круче. Но непонятно при этом, по каким критериям все это оценивается.
Антонов:
– Рейтинг рейтингу рознь, мы не будем скрывать, что радио и ТВ тоже от рейтинга зависит.
Желдак:
– Рейтинг вузов, рейтинг программ… сейчас непонятно на что вообще ориентироваться… Нелли Михайловна, а как вообще эти рейтинги составляются?
Розина:
– Все по-разному. Есть шанхайский рейтинг международный, есть газета «Таймс». В основе рейтинговая западного лежит, прежде всего, научный потенциал вуза. Но ведь не секрет, что в России распределение научного потенциала как бы достаточно равномерно между Академией наук и вузами. В других странах нет академии наук и нет обособленных академических институтов, поэтому вот даже это сравнение уже по научному потенциалу для нас очень сложно. Почему сейчас вузы активно привлекают к образовательному процессу членов-корреспондентов Академии наук, самих академиков и т.д.? Для того, чтобы повысить свой научный потенциал, свою базу. Отсюда зависит цитируемость работ. Ну и не секрет, что российской работе очень трудно попасть в те журналы научные, которые принято цитировать в мировом сообществе. Это тоже непростая проблема, это отдельная проблема.
Антонов:
– А наши пишут в эти журналы? Многие считают, что работа в лаборатории того или иного института – опубликоваться в местной газете и достаточно…
Розина:
– Пишут наши, конечно. Но ведь давайте вспомним ситуацию такую. У нас в 90-е годы вузы вообще не финансировались на обновление материально-технической базы и т.д. Мы отстали в материальном отношении и зачастую даже проведенные исследования научные не признавались западным миром, потому что они были сделаны на старом оборудовании. Откуда родился национальный проект, когда в вузы влилось значительное средство для того, чтобы в таких вузах мощных, как физтех, МГУ, тот же Санкт-Петербургский университет, где научные специальности – основное наше богатство – возродились и стали вводиться современные научные исследования. Будем говорить, нашему финансовому университету или юридической академии здесь проще сохранить научный потенциал, потому что не требуется материальной серьезной технической базы.
Антонов:
– То-то мы радуемся, когда наши получают, но работая уже в зарубежных странах, Нобелевскую премию, да?
Розина:
– Правильно, совершенно верно. Мы сейчас только по ряду специальностей технических и естественно-научных стали подтягиваться до уровня мировых. Конечно, отсюда и наше 200-300-е место в ведущих университетах.
Антонов:
– Давайте включим голосование. Вообще рейтинг – банка, школы, вуза, магазина, туристической компании и т.д. – для вас важен или нет? Если вы говорите да, важен, звоните по телефону 637-65-19. Если вы говорите нет, неважен, звоните 637-65-20.
Желдак:
– Пока был перерыв, мы здесь обсуждали с Нелли Михайловной, что у нас получается какая-то круговая засада… Абитуриенты, выбирая какую-то специальность, как правило, еще ориентируются на тот самый рейтинг работодателя. Вот у нас на первых местах престижные юридические специальности, экономические и мы выбираем вуз, исходя из этих специальностей.
Антонов:
– Почему у нас распределения нет, кстати, Нелли Михайловна? При чем здесь работодатель? Или у нас с некоторыми вузами работодатели дружат, а с некоторыми нет?
первый проректор по учебной и методической работе Финансового университета при правительстве РФ Нелли Розина
Фото: Мила СТРИЖ
Розина:
– Если вуз не дружит с работодателем, то грош ему цена. Потому что не следить за тем, что нужно конкретному работодателю или конкретной области работодателей, вы отстанете от качества образовательных программ. Вот пока я сидела ждала эфира, я смотрела, так сказать, справку по нашим социологическим исследованиям, как студенты оценивают наши программы и прочее. Но мы свои программы постоянно сверяем с ведущими работодателями.
Антонов:
– Ваша программа это финансовый университет, да?
Розина:
– Да.
Антонов:
– И что по этим справкам?
Розина:
– Ребята хорошо оценивают качество наших программ. По рейтингу, проведенному в 2010 году среди 500 ведущих финансовых директоров компаний мы заняли первое место, как вуз, готовящих финансистов.
Антонов:
– Так, может, у ребят-то и спрашивать? Оцените, пожалуйста, преподавателя… оцените удобность лабораторий…. Питание как? Стипендия? И вот он, рейтинг-то, и получится.
Розина:
– Да, рейтинг получается, но единственное, что нельзя отставать от того, что делает работодатель. Ведь сейчас любая профессиональная среда меняется очень быстро. Наши преподаватели, несмотря на то, что мы их направляем на стажировки, чтобы они держали, так сказать, руку на пульсе, все равно этого недостаточно. Мы сейчас организовали почти 10 базовых кафедр ведущих финансовых фирм для того, чтобы они постоянно участвовали в образовательном процессе. Только так можно держать руку на пульсе, только так и ребята почувствуют, что мы действительно ни от чего не отстаем. Ведь зачастую благодаря более совершенному владению информационными технологиями у нас студент опережает некоторых преподавателей по осведомленности в ряде сфер.
Антонов:
– Нелли Михайловна, а, может, правы те, кто отправляет своих чадушек за границу учиться? Может, мы с нашим образованием действительно докатились уже до той степени, что кто может – бегите, обучайтесь в других странах?
Розина:
– Нет, я не согласна. Вот в субботу я смотрела передачу на ТВЦ, там очень хорошо устраивают встречи с интересными людьми для молодежи… Там директор департамента культуры г. Москвы отвечал на вопросы ребят. Он задал очень интересный вопрос аудитории молодежной 15-17 лет – кто из вас готов выехать из страны и почему? Подняли руки около 20%. Да, многие едут учиться. Некоторые едут из-за того, что здесь недостаточно стабильная ситуация криминальная, да. Но к нам едут за каким образованием? За естественно-научным, за математическим образованием…
Антонов:
– А кто к нам едет?
Розина:
– У нас из Европы очень много учится людей на таких специальностях.
Желдак:
– Но по процентному соотношению, мне кажется, что все равно наших уезжает больше.
Розина:
– Да, да. Но ведь мы за 90-е годы пополнили ряды преподавателей в этих университетах. Я сама в Лондонском университете встречалась с нашим химиком, который выехал туда и сейчас является преподавателем Лондонского университета.
Желдак:
– Но он ведь не вернется обратно в университет родной, он уехал уже туда на постоянной основе, да?
Розина:
– Да. Но сначала он работал в исследовательском секторе, сейчас он работает преподавателем, но он уехал окончательно. Сейчас все так в мире перемешалось, что трудно сказать что-либо, но мы-то сильны именно этими сторонами образования – математика и естественные науки. Наши выпускники очень успешны. Например, Михаил Прохоров, Александр Хлопонин…
Сергей, слушатель:
– Здравствуйте. Ну, вы начали о том статусе, который, якобы, был низок у советской образовательной системы, в том числе и вузовской, но эта разница заключается в том, что новая современная система меряет давление с помощью современных электронных средств, а старая система меряет атмосферное давление с помощью ртутного столба. Вот от ртутного столба, значит, надо отказаться, потому что он является неким анахронизмом. Вот оцените убедительность таких доводов. И второе – что такое рейтинги? Это есть информационная составляющая нашего образования, выраженная в цифрах. И увеличение соотношения между этой информационной составляющей и реальным содержанием образования есть не что иное, как инфляция. В экономике это именно так и называется.
Антонов:
– Сергей, вы не видите сейчас лиц наших гостей, но они поражены тем, как вы формулируете. И все-таки, вот лично вы от рейтингов зависите?
Сергей, слушатель:
– Я завишу от рейтингов, если я им доверяю. А если им не нужен товар, то, я, наверное, пойду в образовательное учреждение и посмотрю, чем они там меряют атмосферное давление – лжеприборами или натурально?
Александр, слушатель:
– Рейтинги, которые существуют на сегодняшний день, хоть в вузах, хоть в школах, они ничего не значат. Потому что сегодня чем дороже обучение, тем выше рейтинг. Но это не говорит о качестве обучения образования.
Антонов:
– То есть, рейтинги купленные, вы хотите сказать?
Александр, слушатель:
– Конечно. И вот если вы хотите сказать, что наши молодые специалисты, которые сейчас заканчивают вузы, ценятся за рубежом, – нет, это неправда, они не ценятся. Ценятся люди от 36 лет и выше. А молодежь абсолютно никому не нужна…
Розина:
– Неправда, не согласна с вами. У нас студенты сейчас на 3-4 курсе уже все работают практически. Вы знаете, чтобы устроиться на работу в хорошую фирму, нужен практический стаж, да.
Антонов:
– А кем работают?
Розина:
– Их берут стажерами на определенные должности и потом они все трудоустраиваются. У нас в вузе 97% трудоустраиваются сразу по специальности по окончании вуза. Я совершенно не согласна с тем, что молодежь без работы. Хорошо подготовленная молодежь сразу с работой.
Антонов:
– Но давайте сразу скажем, что вуз вузу рознь. У вас финансовый университет, а есть педагогические институты, да…
Розина:
– Выпускники педагогических вузов тоже все были бы с работой, если бы они шли по выбранной профессии. Но педагоги сейчас зачастую устраиваются в сферу обслуживания, у них хорошая психолого-педагогическая подготовка и они хорошо адаптируются в этой сфере обслуживания…
Антонов:
– Да у нас очень многие по специальности не работают, Нелли Михайловна… Я вот бывший медик, пожалуйста.
Розина:
– В принципе, это нормально. Ведь сейчас мы ввели уровневую систему образования для того, чтобы человек, отучившись четыре года и поняв, что он не туда попал, на два года ушел в магистратуру в совершенно другую область. Ведь это же возможно. И вы могли бы. Например, в МГУ журналистская магистратура открыта. Вы могли бы за два года получить диплом магистра журналистики, с вашим-то опытом… Причем, бесплатно.
Антонов:
– Да, но тут другой вопрос… Многие же действительно по специальности не работают и поэтому вот сейчас, в очередной раз, уже на уровне президента, а я об этом говорил года два и очень хочется верить, что Дмитрий Анатольевич услышал именно меня, – может быть, просто распределение нужно? И люди будут работать по специальности, и мы получим новых врачей, новых учителей…
Розина:
– Вы знаете, идеально распределение даже в Советском Союзе не срабатывало. И в СССР многие работали потом, отработав, правда, три года добросовестно, не по своей специальности. Я тоже химик-технолог, но я всю жизнь в педагогике… Но я для того, чтобы закрепить свой статус в качестве педагогического, защитила кандидатскую диссертацию в области педагогики.
Антонов:
– Результаты голосования. 20% все-таки говорят о том, что рейтинг и статус важен. И 80% говорят – нет, неважен рейтинг и статус того или иного заведения. У нас в гостях была Нелли Михайловна Розина, кандидат педагогических наук, доцент, почетный работник высшего профобразования, первый проректор по учебно-методической работе финансового университета при правительстве РФ. Спасибо, что были с нами.