Право на ребенка: отцам по-прежнему не доверяют?

Суды обычно так распределяют обязанности родителей при разводе: маме – дети, папе – алименты.

Флешмоб #янебоюсьсказать продолжает собирать свою жатву в интернете. В основном, это грустные женские истории, от бытового трагизма некоторых из них волосы встают дыбом. А как насчет тех, кто пока не может ничего рассказать?

ПРЕВРАТИТЬ ОТЦА В ЧУЖОГО ЧЕЛОВЕКА

Для начала давайте попытаемся решить простую, чисто теоретическую задачу. Исходные данные такие: у ребенка есть родители, для чистоты эксперимента назовём их родитель 1 и родитель 2. Представьте себе, что у одного из них (родитель 1) психическое расстройство. Он его не признает, соответственно, отказывается от лечения и почти год всячески препятствует встречам с ребенком родителя 2, встречая в штыки любую попытку мирно договориться о режиме совместного воспитания детей. При этом психически нездоровый родитель всячески настраивает детей против второго родителя, пытаясь превратить его не просто в чужого человека, а во врага, от которого все беды. Кому вы бы отдали детей? Используйте простую понятийную логику. Ответить нужно быстро, не задумываясь.

В американской и европейской юридической практике, например, существует понятие «единоличной опеки», которое используется в тех случая, когда родители не способны сотрудничать между собой, а также когда один из родителей из-за психического расстройства, алкогольной или наркотической зависимости не может осуществлять родительские права. В этих случаях суды выносят решения о единоличном осуществлении родительских прав одним из родителей, предоставляя другому родителю право посещать ребенка и общаться с ним.

В российских судах, видимо, особое отношение к подобным вопросам. Малолетних детей могут отдать на воспитание родителю с психическими отклонениями, в то время как права психически абсолютно здорового человека на общение с детьми ограничить одним (!) разом в неделю.

23 марта этого года Савеловский суд под председательством судьи Анастасии Мироновой принял решение оставить детей с матерью, проигнорировав заключение института Сербского, диагностировавшего психическое расстройство.

СЕМЬЯ В СТИЛЕ ЭКШЕН

Давайте попробуем разобраться. Лилия Б. выросла в неблагополучной семье. Отец был деспотом и детей не любил, ушел из семьи, когда девочке было всего 9 лет. Мать, тихая, мягкая женщина, делала для своих детей все, что могла, но уж, что получилось, то получилось – дочь, первый школьный борец за справедливость (по случаю чего ей даже сломали нос), «по залету» выскочила замуж в 17 лет, а младший сын стал наркоманом. На старости лет женщина в поисках утешения прибилась к сайентологам.

Первый брак Лилии, как блин, вышел комом. Молодая жена, едва оправившись после родов, продолжила учиться в техникуме, «студенческое дитя» воспитывали «кому придется», а молодой муж запил-загулял. Через четыре года они развелись. Через несколько лет, встретив Николая В., Лилия замуж уже не торопилась. Расписались спустя шесть лет. У них было время присмотреться друг к другу. Лилия не подарок - в 26 лет у неё обнаружили сахарный диабет средней тяжести 1 типа. Можете себе представить, что значит жить с неизлечимо больным человеком, который в любой момент может умереть?

Ни с чем подобным Николай до того не сталкивался. У него «было как у всех». Многодетная семья, дом полная чаша. Мать сидела с детьми, отец сначала работал мастером на железной дороге, потом занялся строительным бизнесом. На семейные разборки у него не было ни времени, ни желания. Сам Николай параллельно отучился сразу в двух высших учебных заведениях, стал специалистом в финансах и юриспруденции. Поработал в прокуратуре и Центральном банке.

В 28 лет у Лилии случилась первая гипергликемическая кома. Выглядит это ужасно – человек падает, как подкошенный, бьется головой. И тем не менее, Николай на ней женился. Как в таких случаях говорят? Прорвемся!

ОТ ДЕТЕЙ СЕКРЕТОВ НЕТ

Сахарный диабет – страшная болезнь. С годами она подтачивает организм, поражая его в самых неожиданных местах. Как мы знаем, где тонко, там и рвётся. Лилия всегда была прямолинейной и неуступчивой сначала девочкой, потом женщиной. Часто это зовется активной жизненной позицией и ничего плохого здесь нет. Однако, с годами в её характере всё сильнее стали проступать истерические ноты. Она стала подозрительной и мнительной, стала изводить мужа скандалами, не стесняясь присутствия детей. Претензии к супругу становились всё более дикими. Отношения накалялись, в конфликт впутывались всё новые люди. Лилия не раз и не два обращалась в полицию, однако представить хоть какие-то доказательства своих побоев и других обвинений так и не смогла.

От детей у мамы секретов не было. И отказу ни в чем не знали. Лилия рассказывала, как опасно было их рожать. И да, кстати: «мама вся в долгах», потому что папа не дает денег».

Рассказ пятилетнего ребенка: «Женщина, которую зовут Лиза, с которой папа предал нас». Зачем ему думать об этом, да и вообще знать в его пять лет? Может, мама ждет от крохи какого-то совета, когда рассказывает ему такие вещи? По поводу всего, «что папа делал хорошего», у малыша тоже есть версия: «для галочки, чтобы выиграть в суде, а тогда мама умрет, это убьет её». Видимо, это то, чего не достает пятилетнему человеку для счастливой жизни.

На судебных процессах всплыла видеозапись, на которых Лилия при детях бьёт бывшего супруга и не скупится на эпитеты в отношении своего благоверного. В суде, эти материалы, кстати, были рассмотрены, но не вызвали особого отклика. А обвинения-то нешуточные. Ведь если человек действительно педофил, то его за это, наверное, нужно в тюрьму посадить?

В специализированном институте им. Сербского по результатам психолого-психиатрической экспертизы врачи с двадцатилетним стажем сделали вывод о наличии у Лилии «органического эмоционально лабильного расстройства, в связи со смешанными заболеваниями». Это означает, что женщина надолго фиксируется на травмирующих ситуациях, склонна к резким переменам настроения, мгновенно впадает в отчаяние, затяжные истерики и готова обвинять бывшего мужа в чем угодно. Психиатры, кстати, настаивают на том, что главная цель подобных заключений, которые ещё только начинают приживаться в российской судебной практике – вовсе не объявить кого-то сумасшедшим, а выяснить, существует ли возможность причинения психического вреда ребенку вследствие проживания или общения с одним из родителей. Западный опыт, кстати, указывает на то, что при общении с депрессивным родителем имеет большое значение, живет он с ребенком или просто иногда навещает. Специалисты полагают, что ребенок, который постоянно живет с родителем, имеющим психические отклонения, получает урон куда больший, чем общаясь с таким родителем по выходным и праздникам. И, соответственно, наоборот, попав к нормальному родителю, ребенок восстанавливается, избавляется от неврозов и других последствий стрессового окружения.

«У КАЖДОГО СВОИ НЕДОСТАТКИ»

Многое зависит от того, что именно вы понимаете под ущербом, нанесенном ребенку. Намного проще искать следы от окурков или какие-то другие внешние повреждения, чем копаться в тугом клубке комплексов и психических блоков, деформирующих развивающуюся личность.

Поэтому медицинское заключение специалистов Института имени Сербского должно было как минимум насторожить органы опеки Управы района Сокол и отдел соцзащиты Хорошевского района Москвы, Савеловский суд, но – не насторожило. Специалисты по детской опеке благодушно советуют папе не забывать о финансовой стороне дела и милостиво разрешают встречаться с детьми под присмотром матери. И бог с ним, с этим психическим расстройством – воспитанию детей, как нам представляется, оно нисколько не мешает. Глава управы Сокол Ольга Масленникова оказалась в отпуске и комментировать было некому, а вот замначальника отдела соцзащиты Хорошевского района Москвы Ирина Балабаева сообщила, что «видели мы эту маму, нормальная она, просто её задергали, а вообще суд принял решение и наше заключение – лишь маленькая крупица в этом деле».

Мне эта позиция напомнила финал старого голливудского фильма «В джазе только девушки», где один из героев в ответ на чудесное превращение женщины в мужчину беспечно заявляет: «У каждого свои недостатки!»

Просьбы оценить ситуацию направлялись в разные инстанции. Но все они сочли предмет обращений не заслуживающим какого-то особенного внимания. Сама механика изготовления бюрократической отписки не предполагает, что подписавший ее чиновник, будучи в трезвом уме и твердой памяти, готов представить себя на месте одного из действующих лиц этой печальной истории. Матери, которая не признает себя психически больной и наотрез отказывается от медицинской помощи. Отца, требующего ограничить ее родительские права до тех пор, пока она не начнет лечиться. Ну и наконец, несчастных детей, просыпающихся по ночам от жутких кошмаров и разрывающихся между матерью, объявившей враждебному миру непримиримый крестовый поход, и отцом, у которого от материнских словесных упражнений только что рога на голове не выросли.

Представьте себе, что за рулем всех автомобилей на наших дорогах оказались люди со справками из Института им. Сербского за пазухой. Но ведь, скажете вы, это просто бумажки! Подумаешь, с водителем в любую минуту может случиться припадок вроде эпилептического. Ведь он-то считает себя здоровым!

Лилия, кстати, как раз с такой справкой и ездит. Спросите себя, насколько сильно ее волнует то, что может в случае чего произойти с ее несовершеннолетними детьми, сидящими на заднем сидении?

Ярослав Нилов, депутат Госдумы РФ от ЛДПР, председатель комитета по делам общественных объединений и религиозных организаций.

- Я направил депутатские запросы в прокуратуру и департамент соцзащиты г. Москвы. В прокуратуре каких-либо нарушений, на которые они могли бы отреагировать, не нашли, а из департамента соцзащиты ответили, что дело пока еще рассматривается в суде. Решение суда еще не вступило в законную силу и ожидается апелляция.

В этом деле все совсем непросто. Насколько я понимаю, именно позиция соцзащиты оказалась определяющей. Я считаю, что из-за действий чиновников и тех, кто разбирался в этом деле, в конечном итоге страдают дети. Если этот процесс получит широкий общественный резонанс, то все у этих детей будет хорошо.

МНЕНИЕ ЭКСПЕРТА:

Комментирует адвокат по семейному праву Владимир Кошелев:

- В нашей стране формально провозглашено равенство родителей в проживании и воспитании детей. Но в 99% случаях правило, прописанное в Семейном кодексе, не работает. Возможно, причиной тому подписанная в 40-х годах Декларация прав ребенка, где сказано, что ребенок, особенно малолетний, может быть отобран у матери только при исключительных обстоятельствах, которые, кстати, нигде не описаны. Это привело к тому, что суды так распределяют обязанности родителей при разводе: маме – дети, папе – алименты. Все, что не укладывается в рамки этой практики, либо отсекается, либо интерпретируется так, чтобы всё подогнать под трафарет. В этом конкретном деле как раз очень хорошо заметен бюрократический подход, который делает вторичными интересы детей. Например, психиатрическое заключение не было принято во внимание под тем предлогом, что там не написано, что ребенок не может проживать с мамой. В институте Сербского работают люди с двадцатилетним опытом, которые знают, о чем говорят, но они кроме оценки психического состояния не дают никаких педагогических рекомендаций. Получается, суд попытался переложить ответственность за принятие решения на медиков. Это даже можно понять, не ясно другое. Почему органы опеки, которые как раз должны вникать в детали вроде психиатрических заключений и опираться на них при вынесении своих решений, как раз этого и не делают?